Всего три года счастливой семейной жизни выпало на долю главной героини...
И тут до Леси дошло. Безусловно, виноват плащ. Водители видят ужасную нищенку, вряд ли способную заплатить за проезд. Вот и не тормозят. Леся быстро содрала с себя плащ и платок, и дело пошло на лад. В ту же минуту возле девушки затормозил «Иж», водитель которого — тщедушного вида дядька с лысиной и потными руками — явно принял Лесю за проститутку.
Но девушка его даже не осудила. В ее новом макияже, где основное место занимал алый рот, а второе — глаза с комками жирной туши, она бы и сама так подумала. Однако договориться с водителем удалось быстро. У него был в запасе час свободного времени. И сумма, названная ему Лесей, показалась ему вполне приемлемой, чтобы поучаствовать в слежке за неверным дружком, который завел себе зазнобу, пока его верная половина ночами напролет добывает себе и этому змию на хлеб насущный.
— Только сразу предупреждаю: если вздумаете выяснять с приятелем или с его подружкой отношения, тут уж я вам не помощник, — честно предупредил Лесю водитель.
— Никто вас и не просит, — презрительно процедила Леся сквозь зубы, покосившись на тщедушную фигуру водителя.
И, окончательно вжившись в роль проститутки, добавила:
— Могли бы и не предупреждать. Будто по вам и так не ясно.
Водитель угрюмо замолчал и больше с разговорами не лез. Леся начала подкрашивать себе рот, но машину подбросило, и рот окончательно съехал куда-то на щеку. Это не заставило ее больше полюбить водителя. Но на месте они оказались почти вовремя, без десяти два.
Леся успела переодеться в свой невообразимый плащ, снова намотала на голову платок и принялась ждать. Вот часы пробили два, потом два десять, два пятнадцать, потом двадцать пять минут третьего, а Киры все не было. Теперь было совершенно неясно, кто из двоих — Борисов или Дима станет объектом наблюдения. Для одного было поздно, для другого — еще рано.
«Уж не случилось ли с Кирой чего-нибудь? — с тревогой думала Леся. — Вдруг преступник выследил ее раньше? И бедная Кира уже давно лежит бездыханно и без рыжего портфеля. Нет, не верю, что кто-то из ребят мог сделать такое. Не верю».
Волнение ее было тем сильней, что телефон у Киры не отвечал.
А между тем задержка Киры была вызвана самой банальной причиной. Ей не удавалось купить рыжий портфель, в котором полагалось пронести в отделение милиции бумаги покойной Вероники. В указанном Лесей магазине попадались самые разные сумки и сумочки. Но среди портфелей было всего три цвета: темно-коричневый, вишневый и светло-светло бежевый, почти белый.
— Скажите, а другого цвета у вас нет? — тоскливо допытывалась Кира у нелюбезной продавщицы, которая смотрела на нее к тому же с явной опаской.
— Нет, — в очередной раз ответила продавщица и торопливо отняла у Киры вишневый блестящий портфель с веселенькими золотистого цвета замочками.
— А вы не знаете, где поблизости можно купить подобную вещь?
— Нет! — рявкнула продавщица. — И вот что, женщина, если не покупаете, то отойдите. Не загораживайте прилавок. Другим покупателям мешаете.
Кира оглянулась на совершенно пустой торговый зал, хмыкнула и вышла на улицу. Тут она остановилась в растерянности. Что же делать? Она уже и так опаздывала на эту проклятую встречу. Но без рыжего портфеля туда нечего было и соваться. И как ее угораздило назвать именно такой цвет? Что бы стоило сказать уклончиво, коричневый! Мало ли сколько оттенков коричневого может быть. А рыжий или оранжевый, он и есть такой — один.
И тут ее взгляд случайно упал на безучастно сидящего за шатким столиком торговца всякой мелочью. Перед ним лежали ситечки для водопроводных сливов, пластиковые огнеупорные подставки, доски для разделки, ножи, дешевые тарелки в цветочек и клеточку, рабочие перчатки, удобрения для растений, а также баночки и бутылочки с разнообразными кремами для обуви.
Увидев их, Кира мигом сделала боевую стойку. И, слетев вниз со ступеней, подскочила к торговцу.
— Крем для обуви! Рыжий! — крикнула она.
— Пожалуйста, — равнодушно кивнул тот. — Вот этот. Отличное качество. С ароматом абрикоса.
Заплатив за свою покупку всего пятьдесят рублей, Кира помчалась обратно в магазин. Там, заплатив в кассу за светло-бежевый портфель, она устроилась тут же и на глазах пораженной в самое сердце продавщицы принялась мазать светлую кожу рыжим кремом.
— Что вы делаете? — прошептала продавщица, уже близкая к обмороку. — Зачем портите отличную вещь? Он ведь у вас весь в разводах!