Фантастика

— Лучше подъедем. Территория здесь изрядная, до дирекции с километр будет.

Они сели в черную «волгу» — Александр Александрович за руль. Снял с сиденья кожаную папку, небрежно кинул назад, включил радио, и машина тихо зашуршала по асфальту.

По радио передавали новости. Сначала Дронов почти не слушал. Потом вздрогнул, навострил уши.

— …причем отдельные экстремистские элементы и просто горячие головы, не разобравшись в ситуации, пытаются возводить вокруг так называемого «Белого дома» баррикады. Решением Государственного комитета по чрезвычайному положению с двадцати одного ноль ноль в Москве вводится комендантский час. Гражданам, не имеющим специального пропуска выходить из дома запрещается. Нарушители буду задерживаться сотрудниками правоохранительных органов. Для поддержания законности и порядка в город будет введен дополнительный контингент внутренних войск, в том числе танки и боевые машины пехоты. Граждан просят сохранять спокойствие и во избежание несчастных случаев воздержаться от пользования частным автотранспортом. Временно исполняющий обязанности президента товарищ Янаев…

— Ёлки, это что за фигня? — ошарашенно спросил Сергей.

— Да, такие у нас дела, — хмуро ответил полковник. — Решается, быть Советскому Союзу или не быть. Именно поэтому директор и принял решение вывести вас из пасифицированного состояния, не доведя тестирование до конца.

— А зачем мы ему?

— Вы, Сергей Иванович. Персонально вы, в первую очередь. Однако мы уже приехали. Он сам вам расскажет.

Автомобиль остановился перед небольшим, уютного вида домом, к которому никак не подходило официальное название «дирекция». С отвеса черепичной крыши спускался густой занавес из стеблей дикого винограда, на высоких окнах с раскрытыми деревянными ставнями белели ситцевые занавесочки. Такие дома Дронов видел только в фильмах — французских или там итальянских.

— Ступайте-ступайте, — поторопил его полковник. — Я потом.

В прихожей на диване сидел человек в белой рубашке и галстуке, смотрел телевизор. На экране показывали площадь, битком набитую народом. Потом крупно балкон, и на нем Ельцин. Он тряс чубом и что-то говорил, охранник прикрывал президента Российской республики пуленепробиваемым щитом.

— Сегодня днем на площади перед Белым Домом прошел многотысячный митинг в поддержку президента РСФСР Бориса Ельцина и российского правительства, — рассказывали за кадром. Никогда раньше Дронов не слышал, чтобы у телевизионного диктора взволнованно подрагивал голос.

Коротко оглянувшись на вошедшего, человек в белой рубашке показал:

— Вам туда. — И снова уставился в экран.

Внутри дом оказался больше, чем казалось снаружи. Сергей прошел по коридору, где на полу лежал домотканый деревенский коврик.

Приоткрыл дверь, думая, что попадет в предбанник или секретарскую.

Но попал сразу в директорский кабинет. Это было ясно по размеру, по Т-образному столу, по хреновой туче телефонов и карте мира на стене. Плюс в углу еще стоял государственный флаг.

Как следует всё разглядеть, правда, Дронов не мог — солнце уже клонилось к закату, а окна кабинета выходили на запад, так что пришлось прищуриться и даже прикрыть глаза ладонью.

У стены тоже помигивал телевизор, здоровенный — наверно, метра полтора по диагонали. Картинка та же — митинг перед Белым Домом. Только без звука.

А у подоконника стоял мужчина, поливал из лейки цветы. На фоне ослепительного яркого прямоугольника было видно только силуэт.

Мужчина повернулся и сказал знакомым голосом:

— Давай сюда, Сережа. Что ты встал?

Это был Сэнсэй — такой же, как всегда, подтянутый, в элегантном синем блейзере, седой бобрик волос посверкивает на солнце.

Полицай Чубатый

— Вы? — обомлел Дронов. — А… а что вы-то здесь делаете?

— Работаю, Сережа. Уже который год.

Иван Пантелеевич подошел, по-дружески обнял питомца за плечо, усадил в кресло, а сам пристроился тут же, на подлокотнике, так что Сергею пришлось задрать голову.

— Сам всё обустраивал, налаживал. Даже дом этот сам спроектировал. В нем спокойно работается и хорошо думается. «Венецианское окно и вьющийся виноград, он поднимается к самой крыше», — с чувством продекламировал Сэнсэй какую-то цитату. — Теперь ты часто будешь здесь бывать.

— Так вы не в ВЦСПС работали? И не в ЦК? — всё не мог опомниться Дронов.