Кошки-мышки

Доктор наконец поднял на него глаза.

— Очень наивное представление, инспектор. Можете справиться в городской больнице, вам скажут, сколько в Эдинбурге наркоманов, сидящих на игле. Вероятно, сотни. Поэтому мы столица СПИДа в Британии.

— Да, нашими достижениями мы можем гордиться. Сердечные заболевания, вставные зубы, а теперь еще и СПИД.

Доктор улыбнулся.

— Вот что еще может быть вам интересно. При таком освещении плохо видно, но на теле есть синяки.

Ребус присел на корточки и снова посветил на верхнюю половину тела. В самом деле, синяки. И много.

— В основном на ребрах, — продолжал доктор. — Но есть и на лице.

— Падение? — предположил Ребус.

— Возможно, — отозвался врач.

— Сэр? — позвал один из констеблей.

По его голосу было ясно, что он что-то нашел. Ребус обернулся к нему.

— Да?

— Посмотрите сюда.

Ребус очень обрадовался поводу отойти от доктора и его пациента. Констебль повел его к дальней стене, освещая ее фонариком.

На чистой стене Ребус увидел рисунок. Пятиконечная звезда, заключенная в два концентрических круга, больший около пяти футов в диаметре. Уверенные линии, ровные углы, почти безупречные круги.

— Что вы об этом думаете, сэр? — спросил констебль.

— Во всяком случае, это не обыкновенное граффити.

— Магия?

— Или астрология. Наркоманы часто, если не всегда, впадают во всякую мистику.

— Еще и свечи…

— Не надо спешить с заключениями, молодой человек. Так вы никогда не станете хорошим детективом. Зачем, по-вашему, нам фонарики?

— Тут нет электричества.

— Вот отсюда и свечи.

— Как скажете, сэр.

— Так и скажу. Кто нашел тело?

— Я, сэр. Был анонимный звонок. Звонила женщина, наверное, из числа обитателей дома. Похоже, все они смылись в срочном порядке.

— То есть, когда вы приехали, никого не было?

— Нет, сэр.

— Есть предположения, кто он?

Ребус повел фонариком в сторону тела.

— Все соседние дома тоже захвачены бездомными, так что вряд ли мы что-нибудь там узнаем.

— Как раз наоборот. Если кто-то знает покойного, то именно они. Возьмите вашего товарища и постучите в несколько дверей. Только держитесь как можно дружелюбнее, чтобы они не решили, что вы приехали их выселять.

— Есть, сэр.

Видно было, что идея кажется констеблю сомнительной. Очевидными ему представлялись только перспектива перебранок, если не потасовок, да продолжающийся дождь.

— Приступайте, — скомандовал Ребус, хотя и не очень резко.

Констебль потащился прочь, забрав с собой напарника.

Ребус подошел к фотографу.

— Как много вы снимаете.

— При таком освещении иначе нельзя. Хочу быть уверен, что хоть несколько кадров получится.

— Не странно ли, что вас вообще сюда прислали?

— Приказ суперинтенданта Уотсона. Ему нужны фотографии со всех дел, связанных с наркотиками. Для его кампании.

— Мрачная затея.

Ребус уже познакомился с новым главным суперинтендантом. Личность яркого общественного темперамента, человек, преисполненный добрых идей… Ему не хватало только людей для их осуществления. Ребусу пришла в голову мысль.

— Послушайте, вы не сделали бы заодно пару снимков этой стены?

— Нет проблем.

— Спасибо. — Ребус повернулся к врачу. — Когда мы будем знать, что в этом полном пакете?

— Сегодня, самое позднее — завтра утром.

Ребус кивнул самому себе. Его томило странное предчувствие. Может быть, все дело было в мутности дня, или в мрачной атмосфере дома, или в необычном положении мертвого тела… Но он безусловно что-то почувствовал. Возможно, просто ноющую боль в костях. Он вышел из комнаты и обошел дом.

Кошмарнее всего оказалась ванная.

Канализация засорилась, очевидно, много недель назад. На полу валялся вантуз — кто-то пытался прокачать трубу, но безуспешно. В результате маленькая, забрызганная грязью раковина превратилась в писсуар, ванна же использовалась для другой нужды, и теперь ее содержимым лакомились жирные черные мухи. Заодно она служила и помойкой — грязные полиэтиленовые пакеты, щепки, мусор. Не задерживаясь, Ребус плотно закрыл за собой дверь, подумав, что не завидует муниципальным рабочим, которым когда-нибудь придется расчищать эти авгиевы конюшни.

Одна из спален была совершенно пуста, в другой на полу лежал мокрый от капавшей с крыши воды спальный мешок. Подобие интерьера создавали приколотые к стене фотографии. Подойдя ближе, он увидел, что это не вырезки из журналов, а настоящие фотографии, причем представляющие собой некоторое художественное целое. Даже на неискушенный взгляд Ребуса они были выполнены профессионально. Несколько снимков Эдинбургского замка в тумане производили подчеркнуто мрачное впечатление. На других — тот же замок при ярком солнце, но почти такой же зловещий. Пара фотографий девушки неопределенного возраста. Она позировала, но по широкой улыбке было видно, что она не воспринимает съемку всерьез.