Княжий остров

Никита пробудился и стал осторожно собирать ягоду языком, и увидел в его глазах Егор благодарность к мальчишке и одобрение к ответной любви души Васи нежной…

* * *

Всю ночь Илий слышал тяжкие стоны медведя и выходил от молитвы к нему, а к утру понял, что Никитушка изжился на белом свете и готовится в путь иной… Как лег у кельи, так и не вставал более и не сдвинулся с места, а все смотрел и смотрел на двери и ждал старца и силился вскинуть голову, при его появлении жалостливо и хрипло извергал стон и опять ронял голову на лапы.

Словно чуя его беду, самой первой на рассвете пришла к келье сестра милосердия. Ирина увидела печально застывшего над медведем старца и все поняла своим женским чутьем. Уже не боясь зверя, она склонилась над ним и потрогала ладонью горячий нос, увидела взгляд его полный смертной тоски и заполошилась, бегом кинулась в санчасть и скоро принесла сумку с лекарствами. Сделала Никите два укола, пыталась засунуть в пасть какие-то порошки и таблетки, но зверь не желал раскрывать рта, безучастно мигал глазами, устремленными на старца. Ирина плакала, гладила грубый загривок рукою, стоя на коленях пред ним, и старец подивился такому бесстрашию милосердному женщины к дикому зверю… Он успокаивал ее, тоже гладил по голове, сердце свое изводя укоризной перед НикитушкоЙ, что крест тяжкий возложил своим отсутствием на живую и любящую тварь Божию и скорбя ми обрек многими душу зверя разумного… В лагерях и муках он тоже помнил и тосковал о медведе, часто вспоминал, как вышел сам на него истощавший медвежонок-сирота, стоял у камня и терпеливо внимал его молитве, напряженно слушал дивную песнь, и завораживала она его, поуркивал и поплакивал следом, а когда монах сошел с камня, смело ткнулся в колени его головой', встал и обнял ноги лапками, поскуливая от печали одиночества. Заблудным дитем явился он в пустынь лесную и не пожелал оставить Илия, провожал его до опушки леса, но в монастырь не пошел, а вернулся в чащу. Какова же радость была у Илия, когда он с хлебом и иным припасом пришел к камню и встретил там его. Медведушка радостно и сладко жевал принесенный хлебушек, призакрыв глаза…

Но-о… Истаяла жизненная свеча зверя, едва теплится огонь и мерцает в его добрых глазах, готовый вот-вот стухнуть совсем. Старец кротко промолвил, оглаживая волосы Ирины:

- Нельзя убежать от старости и не догнать юности… успокойся, сударушка, отходит медведушка мой путем смирения и святости…

- Я с самого детства видела медведя во снах, он преследовал меня и никогда не трогал, а потом он оторвал цепь от дуба и догнал… и вот я встретила его в образе человека и полюбила…

- Медведь, по древнему толкованию — Судьба… И никуда от нее не денешься и против воли судьбы ничего не сотворишь. Судьба подомнет, как медведь нерадивого и злого человека, а доброго и светлого выведет на исцеление к людям, как вывел Никитушка Васеньку к нам… А судьба есть Божественный промысел, и воля Бога ведет нас грешных. Не откупиться никаким богатством от судьбинушки, и все нажитое при помощи лжи останется. Тщетой избудет… Иуда взял плату и удавился, а серебреники остались… В самые лихие моменты смертные любой Человек вспоминает Бога… в испуге хватается за сердце… это он так думает, а рука-то ищет крест… да креста нет спасительного… у безбожных…

Ирина вновь засуетилась, еще сделала укол, и медведь немного шевельнулся, перестал стонать, даже встать посилился, но не смог и успокоился опять… Старец ушел в келью молиться, а Егор в розысках Ириши вышел из сада за ее спиной и услышал голос ее плачный и замер, внимая. Сизой горлицей печалилась, ворковала она:

- Медведушко ты мой желанный, не помирай, старинушка… Кормить, поить и холить буду реченьками своими от красной зари до темна вечера, всю долгу ноченьку; умывать тебя буду живой водою, наберу в чистом поле целебных травушек, головой тебе поклонюсь, сердцем покорюсь, медведушко, все недуги твои исцелю и раны перевяжу вечной своей пеленою… Отгоню от тебя черта страшного, отгоню вихри буйные… И будь ты, родимушка, моим словом крепким — в ночи и полунощи — укрыт от силы вражьей, от горя, от беды… А уж коль придет срок, смилуйся, возьми и меня в свой смертный путь… Ты вспомни, судьбинушка, про нашу любовь ласковую, вернись на родину славную, ударь ей челом семидежды семь, обними меня прежней и последней крепостью, припади к сырой земле и унеси меня в сон сладкий непробудный… А пока рано помирать, встань, жаль моя, и здоровым будь…