Княжий остров

— Можайский десант, я почти уверен, что далеко и надолго спрячут будущие фальсификаторы истории этот священный подвиг русского солдата, равного которому нет… Я не могу представить ни немца, ни американца, ни англичанина — добровольно и без парашюта прыгающего на танки…

Немецкая колонна ходко неслась по заснеженному шоссе. Вдруг впереди появились низко летящие русские самолеты, они словно собирались приземляться, стлались над самой землею, сбросив до предела скорость, в десяти-двадцати метрах от поверхности снега, и вдруг посыпались гроздьями люди на заснеженное поле рядом с шоссе, они кувыркались в снежных вихрях, а следом прыгали все новые и новые бойцы в белых полушубках и казались врагу, охваченному паническим ужасом, что не будет конца этому белому смерчу, этой белой небесной реке русских, падающих в снег рядом с танками за кюветом, встающих живыми и с ходу бросающихся под гусеницы со связками гранат… Они шли, как белые привидения, поливая из автоматов пехоту в машинах, выстрелы противотанковых ружей прожигали броню, горело уже несколько танков… Русских не было видно в снегу, они словно вырастали из самой земли: бесстрашные, яростные и святые в своем возмездии, неудержимые никаким оружием. Бой кипел и клокотал на шоссе, немцы перебили почти всех и уже радовались победе, увидев догнавшую их новую колонну танков и мотопехоты, когда опять волна самолетов выползла из леса и из них хлынул белый водопад свежих бойцов, еще в падении поражая врага… Немецкие колонны были уничтожены, только несколько броневиков и машин вырвались из этого ада и помчались назад, неся смертный ужас и мистический страх перед бесстрашием, волей и духом русского солдата. После выяснилось, что при падении в снег погибло всего двенадцать процентов десанта… Остальные приняли неравный бой…

Вечная память русскому воину! Помолитесь за них, люди… Помяните Можайский десант…

Скарабеев дозвонился по ВЧ Лебедеву и приказал:

— Не успеваем сделать то, что было в Ленинграде, нет времени… Срочно подготовить самолет и облететь Москву с иконой, потом уже идти крестным ходом… Нет времени. Выполнять немедленно! Считайте это приказом Ставки.

На подмосковном аэродроме остановились машины, из них вышли люди и двинулись к самолету с работающими моторами. Егор первым подсадил Васеньку по лесенке и помог подняться Илию. Мошняков и Селянинов бережно несли завернутую в холстину икону, несколько бельцов и священников подавали укрытые в полотно хоругви и кресты. Вася уже привычно зажег толстую свечу; когда все уселись вдоль стенок на узкие железные скамейки, сняли покрова с иконы, зажглись еще несколько свечей и зазвучал знаменный распев под рев моторов. Выглянувший летчик вытаращил от изумления глаза и открыл рот, увидев все это, дурашливо потер лицо руками и попытался шутить:

— Прям в рай махнем, граждане попы?!

- Прекратить шуточки, — строго оборвал его Лебедев, — взлетай и полный круг над столицей. А еще лучше три круга… для верности.

Самолет разбежался и оторвался от земли, вслед за ним поднялись девять истребителей охраны.

Мессеры появились внезапно, словно свалились из предутренней мглы. Закружилось огненное колесо в небе, враги упорно прорывались к транспортному самолету, несколько очередей прошло трассерами вдоль тихоходной машины, и пилот стал маневрировать, теряя высоту. Самолет болтало, в гуле боя и моторов не прерываясь звучала молитва, ровно горели свечи, икона покачивалась в руках Мошнякова, и Егору вдруг показался облик Богородицы в трепетном свете ярким, ожившим, почудилось движение ее рук, еще крепче прижавших к себе маленького Спаса. Ручонки его шевелились, обнимая Матерь, он умиротворенно прижался к ней щекою…

Один из «мессершмиттов» все же прорвался и пошел наперерез, он не стрелял, выцеливая русский самолет наверняка. Лебедев был с летчиками в кабине и понял, что через миг их самолет превратится в огненный клубок и рухнет на землю… немец не стрелял. Он несся уже встречным курсом в лобовую атаку все стремительнее и ближе и вдруг словно наткнулся на невидимую преграду, нелепо заскользил вверх, как по крутой ледяной горе, переваливаясь на бок…

Тут его срезал наш истребитель. Немец вспыхнул, косо пошел к земле, из кабины вывалилась темная фигурка и раскрылся парашют.

— Передай по рации нашим, — приказал Лебедев, — он нам нужен живым. Сообщи квадрат его приземления, и пусть доставят пилота мне… по снегу он далеко не уйдет. Ничего не пойму… почему он не стрелял? Он нас мог сбить десять раз…