Мексиканские страсти

— И, как оказалось, не напрасно! — подхватила Леся.

— Как же получилось, что следователь вас к себе вызвал, а потом взял и отпустил? — спросила у ребят Кира.

— А мы к нему и не ходили, — пожал плечами Дима. — Он с нами по телефону разговаривал.

— А соседка? Откуда вы знаете, что там соседка была? И откуда знаете, что она про нас наговорила?

Так ее голос за три версты слыхать! — усмехнулся Дима. — Я как услышал, что она нас там в кабинете описывает, так сразу и понял: к следаку нам с Мишаней соваться без вас не надо.

— Все равно не пойму, — сказала Леся. — Ну, описала вас следователю соседка. Пусть даже по именам назвала. Но телефон-то он ваш откуда взял?

— А у Ленки из записной книжки, — вздохнул Дима. — Кличка у меня есть — Маза. Вот эта зараза — Ленкина соседка — и припомнила ее. Ну а менты в книжку заглянули и мой телефончик раздобыли. Так вы пойдете с нами к следователю?

К следователю подругам идти решительно не хотелось. Во-первых, алиби Димы и Миши они подтвердить не могли. А во-вторых, очень уж для самих подруг картина складывалась нелицеприятная.

— В самом деле, странная история… Где мы, там и труп, — пожаловалась Леся подруге, когда Дима с Мишей, очень расстроенные, все же удалились.

— Просто мы идем по следу убийцы, а он эти самые следы заметает, — заявила помрачневшая Кира; ей вдруг пришло в голову, что убийце в конце концов надоест заметать следы и он просто прикончит самих охотниц.

Леся думала примерно о том же.

— А куда мы с тобой идем? — спохватилась она, поглядев по сторонам.

— Сейчас домой, — буркнула Кира. — Заберем наших немцев и двинемся в Девяткино.

— Зачем?

— Хочу лично осмотреть место преступления, — призналась Кира. — И с соседкой этой надо поговорить. Возможно, она заметила кого-то подозрительного возле дома Ленки. Вот и пусть вспомнит. Да и с собакой тоже не все ясно. Куда она могла деться?

Немцы долго не могли понять, куда их тащат подруги.

— Мы сейчас едем смотреть русскую природу! — с обворожительной улыбкой воскликнула Кира. — Свежий воздух, золотая осень, чудесная пора! Пушкина любите?

Но немцы сейчас не хотели любить Пушкина. Они хотели спать. Или хотя бы чтобы их оставили в покое. Этим бедолагам, не привыкшим к широте русского застолья, было явно не по себе.

С огромным трудом подругам все же удалось вытащить гостей из дома. Они соблазнили доверчивых иностранных граждан рассказами о пенных и шумных пивных реках, которые льются в уютных маленьких пивнушках за городом.

Как всегда, реальность совершенно не походила на мечту.

— Разве это можно пить? — поинтересовался Йене, когда ему вручили прозрачный пластиковый стакан с мутноватым разливным пивом. — И почему оно такое грязное?

— Высший класс! — заверила немца бессовестная Кира. — Нефильтрованное пиво. Последняя мулька. Разве у вас в Европе его нет?

— Такого нет, — отведав кисловатого и водянистого напитка, произнес немец. — Кира, а можно мне обычного пива в банке?

Освежившись баночным пивком, немцы немного пришли в себя. И дальше уже двигались за подругами совершенно покорно.

— Нравятся они мне, — сказала Леся подруге. — Милые и доверчивые. Полностью от нас с тобой зависят.

— Возни только с ними многовато, — с озабоченным видом пробормотала Кира. — Пива попили, теперь еще жрать попросят.

Она словно в воду глядела. Немцы почти тотчас же заявили, что хотели бы покушать.

— И чем их кормить? — Кира уставилась на подругу.

В данный момент вокруг них простиралась местность, удивительно бедная ресторанами. Одни лишь сомнительные забегаловки, где им подали бы сосиски, яичницу или в лучшем случае шашлык.

— Если мы их где-нибудь здесь накормим, так они и дуба дать могут, — озаботилась Леся. — Желудки у них к нашим микробам непривычные. Нет уж, пусть лучше голодают! К тому же им это не повредит.

Узнав, что обед откладывается на неопределенное время, немцы попытались взбунтоваться. Но было поздно. Подруги уже приехали туда, куда так упорно стремились.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Сегодня среди бела дня Ленкин домишко казался еще более покосившимся и унылым, чем тем поздним вечером, когда они увидели его впервые. Тогда его убожество скрывала милосердная темнота. А сейчас у него не было совершенно никакой маскировки.

— Это что такое? — поинтересовался Якоб, разглядывая строение. Узнав, что тут живут люди, он был поражен. — Беженцы? — спросил он, решив проявить осведомленность.