Кубинский зал

– Я рассчитывал получить интересующие меня сведения от вас или от мистера Рейни.

Я встал и, подойдя к окну, стал смотреть, как такси медленно ползут вдоль Пятой авеню.

– Бросьте, Марсено, не ломайтесь… Поппи сейчас здесь, в нескольких минутах езды от вашего офиса. И он готов говорить. Если вы не хотите его выслушать, что ж… Боюсь, больше я ничем не могу вам помочь.

– Это мы еще посмотрим, У-айет!

– Как угодно, Марсено, только не забудьте – не я, а вы можете потерять деньги. Все ваши сорок два миллиона…

Я быстро шагал к стейкхаусу, слушая, как мой телефон звонит в квартире Джея над гаражом. Трубку никто не брал. Когда вчера вечером мы прощались, он протянул мне руку в знак дружбы и примирения, и я с удовольствием ее пожал. Теперь, когда я знал, что за его необъяснимыми поступками стоит простое и вполне понятное с эмоциональной точки зрения желание видеть свою дочь, я мог только переживать за него.

В понедельник утром в городе вновь возобновилась деловая активность, и из подземки поднимались наверх сотни и тысячи мужчин и женщин, готовых решать вопросы, срочно урегулировать проблемы, отвечать на телефонные звонки. Уже завтра среди них наконец-то буду и я. Со вторника я приступал к работе в новой фирме Дэна Татхилла. Я уже решил, что сниму новую квартиру с настоящим портье, который не позволит хулиганам и головорезам подняться ко мне и перевернуть все вверх дном. А еще через несколько недель в Нью-Йорк вернутся Тимми и Джудит.

Еще за квартал до ресторана я увидел двухтонный грузовик Поппи, взгромоздившийся на тротуар и поваливший один из горшков с вечнозеленой туей. Глиняный обливной горшок раскололся, земля высыпалась, и аккуратное деревце валялось на боку, выставив на мороз обнаженные корни. Перед дверями бродил Ха; он собирал рассыпанные картофелины и по одной забрасывал назад в кузов. Холодный ветер трепал его редкие седые волосы.

– Привет, Ха! – окликнул я его.

Он повернулся в мою сторону и кивнул:

– А-а, друг мисс Элисон…

– Да, это я. Она мне звонила. – Я кивнул в сторону грузовика. – Этот маленький старик все еще там?

– В понедельник, перед самый обед… – пробормотал Ха. – Но Ха все равно работать и работать… Да, он есть там.

Но я и сам видел грубый, грязный башмак, торчавший из кабины со стороны отсутствующей водительской дверцы. К рулю по-прежнему была примотана изолентой старая перчатка. Сам Поппи наискось лежал на переднем сиденье, прижимая к груди полупустую бутылку виски.

– Привет, Поппи. Что-то ты скверно выглядишь.

– Я им ничего не сказал, – пробормотал Поппи в ответ и рассеянно облизнул губы. Я заметил, что лицо Поппи сильно распухло, словно его кто-то ударил. – Когда увидишь Джея, скажи – я ничего им не сказал.

Краем глаза я увидел, что из дверей ресторана вышла Элисон; руки ее были крепко сложены на груди, плечи приподняты, взгляд выражал тревогу.

– Кто это такой? – резко спросила она.

– Это Поппи. Он когда-то работал на ферме Джея.

– Он пьян?

– Д-да, я пьян… – Поппи заворочался на сиденье; при этом его рубашка задралась, обнажив поросший седыми волосами живот. – И не только пьян… Еще меня избили, а потом я пил кофе… – Он наклонился, и его вырвало в промежуток между сиденьями. – О, господи!… – простонал он.

Элисон, брезгливо морщась, отступила подальше от грузовика:

– И что мне теперь делать? Вызвать полицию?

– Не надо, – быстро сказал я.

– Почему?

– В ту ночь, когда мы заключали сделку по продаже недвижимости, этот человек приезжал сюда к Джею.

Элисон нахмурилась:

– Что-то я его не помню. Если бы он здесь побывал, я бы его не забыла – у меня хорошая память.

– Ты тогда уже праздновала с Джеем, – объяснил я. – Поппи привез важное известие. Джею нужно было срочно ехать на свой участок. Помнишь, ты еще просила меня съездить с ним на Лонг-Айленд?… Той ночью мы нашли на участке Джея мертвого старика негра, который примерз к трактору. До этого он много лет работал на семью Рейни. Очевидно, ему стало плохо, и трактор сорвался с обрыва. Поппи, Джей и я вытащили его, прицепив к этому самому грузовику. Джей считал, что со стариком случился сердечный приступ.

– У Хершела действительно был инфаркт! – рявкнул Поппи и, взяв себя в руки, сел прямо. Губы у него были мокрыми и блестели; кроме того, он то и дело ронял голову на грудь, потом снова поднимал. Со стороны казалось, будто Поппи важно кивает – точь-в-точь как свидетель на перекрестном допросе в суде.