105  

— Это — большое дело. Имущества у меня много, считать его — долго.

Просидев в конторе без дела месяца три, бухгалтер попросил увольнения, не желая получать деньги даром.

— Извини, брат, — сказал Бугров, — Нету меня времени конторой заниматься, лишняя она обуза мне. У меня контора тут.

Он хлопнул себя по карману и по лбу.

Одно из его чудачеств было скверного толка. Он брал у бедняков родителей дочь, жил с ней, пока не надоест, и выдавал её замуж за какого-нибудь своего служащего или рабочего с приданым 3–5 тысяч рублей и домиком в три окна. В Сейме, где у него были дача и большая паровая мельница, таких домиков было немало, хотя далеко не все их обитатели жили в любви и согласии; бывали у них и трагедии.

Крупный капитал получил Бугров от отца и преумножил его: например, нажил миллионы в голодные годы.

«Был он щедрым филантропом, — писал Горький, — выстроил в Нижнем хороший ночлежный дом; огромное, на 300 квартир, здание для вдов и сирот, прекрасно оборудовал в нём школу; устроил городской водопровод, выстроил и подарил городу здание для городской думы, делал земству подарки лесом для сельских школ и вообще не жалел денег на дела благотворения».

Такой вот богач-оригинал, который любит работу, думает о её смысле и даёт деньги на поддержку рабочего революционного движения. Этим он не задабривал будущих возможных победителей в классовой борьбе, ибо не верил в возможность революционного переворота при своей жизни. Да и понимал он, что в случае победы пролетариата никакого снисхождения таким, как он, ожидать не приходится.

Чем объяснить его столь странное меценатство? Ответить на вопрос в некоторой степени поможет пример другого известного миллионера.

С. Т. Морозов

Савва Тимофеевич Морозов (1862–1905) по характеру, интеллекту и образу жизни не был похож на Н. А. Бугрова. Тем более показательно их сходство в понимании непрочности царской России и не только неизбежности революции, но и о её пользе для страны и народа.

В отличие от Бугрова, который основывался на личных впечатлениях, здравом рассудке и главным образом на интуиции, Морозов был рационален, образован, читал Карла Маркса и ценил его учение за «волевое (деятельное — Р.Б.) и организационное основание». Максим Горький воспроизвёл свой разговор с Саввой Тимофеевичем о будущем перевороте в России. Морозов говорил:

— Наверное, будет так, что, когда у нас вспыхнет революция, она застанет всех неподготовленными к ней и примет характер анархии. А буржуазия не найдёт в себе сил для сопротивления, и её сметут, как мусор… Не вижу оснований думать иначе, я знаю свою среду.

— Вы считаете революцию неизбежной?

— Конечно! Только таким путём и достижима европеизация России, пробуждение её сил. Необходимо всей стране перешагнуть из будничных драм к трагедии. Это сделает нас другими людьми.

По мнению Саввы Морозова, «богатый русский — глупее, чем вообще богатый человек», потому что ослеплён богатством своей страны, сырьём и рабочими руками, а также надеется на тупость крестьян и неорганизованность рабочих. Можно лишь удивиться прозорливости промышленника-миллионера, предугадавшего анархический характер революций 1917 года. В феврале-марте царь и его брат в результате стихийных выступлений масс «добровольно-принудительно» отказались от престола. Ленин был тогда в Швейцарии, известие о революции стало для него неожиданностью. Буржуазия, взяв власть, не смогла её удержать и остановить анархию.

Савва Морозов был незаурядным мыслителем. Он умел не только увеличивать свой капитал, на что, по его словам, у нас способен и глупый человек («легко в России богатеть, а жить — трудно», — говорил он). Подобно Бугрову, он был заложником своего дела, своего состояния. Но для него Родина и русский народ оставались высшей ценностью.

Морозов был уверен, что только революция «может освободить личность из тяжёлой позиции между властью и народом, между капиталом и трудом»:

— Я не Дон-Кихот и, конечно, не способен заниматься пропагандой социализма у себя на фабрике, но я понимаю, что только социалистически организованный рабочий может противостоять анархизму крестьянства.

Умелый предприниматель, богатый собственник Савва Тимофеевич не скупился на материальную помощь социал-демократам, революционерам, а то и конкретно большевикам вопреки личной своей выгоде или интересам своего сословия, «эксплуататорского класса». У него был государственный ум и стремление принести пользу Родине. На своей фабрике он учредил стипендии для наиболее способных рабочих, а двух отправил учиться за границей.

  105  
×
×