120  

1 июня 1786 года Калиостро выпустили из Бастилии (жену освободили раньше). Две недели спустя он отбыл в Лондон, где опубликован брошюру, клеймя правительство Франции и предвещая его скорое падение: на престол взойдёт славный принц, будут запрещены тайные доносы, Бастилия будет разрушена и на её месте появится площадь для гуляний. Вдобавок он предсказал возможность освещения Лондона с помощью масла, полученного из моря. (Не сбылось ли это во второй половине XX века, когда плавучие буровые установки стали качать из недр Северного моря «растительное масло» земли — нефть?)

Не пошли ему впрок эти откровения. Начались насмешки и гонения. Особенно усердствовал журналист — о гнусное племя! — Моранд. Он даже припомнил Бальзамо, предшественника графа Калиостро. Оставаться в Лондоне было опасно. Граф-маг исчез без остатка, чуть позже материализовавшись в Швейцарии.

Вскоре для него наступили годы неудач. Савойя, Турин, Генуя, Верона, Вена, Тироль, Берн… Он старался не посещать тех мест, где бывал прежде. Не помогло. Уже прошли с успехом пьесы Екатерины II. Опубликована разоблачительная книга графини фон дер Рекке. Жалят, как москиты, брошюры и статейки.

В Берне он, вдохновясь, предложил уксусом и селитрой растопить альпийские ледники, чтобы получить доступ к открытым в горах золотоносным жилам. Кто-то неожиданно воскликнул:

— Однако таяние льдов вызовет настоящий потоп!

— Ах, нет-нет, — растерялся Калиостро, — так не будет, не будет…

Три дня провёл он в Триесте. Приобрёл несколько поклонников и поклонниц. Но заторопился с отъездом. Его умоляли остаться. «Нет, — отвечал он, — малые города не для великих людей».

Что оставалось делать и говорить? Не признаться же, что приказом Иосифа II он выдворяется из австрийских владений. Замыкался жизненный круг: судьба влекла, оттесняла его в Италию. Ослепительный граф Калиостро роковым образом развоплощался в Бальзамо. Обнищал. Подделывал драгоценности и векселя. В Риме вынужден был покаяться в масонских грехах (инквизиция запретила тайные спиритические общества). Потёртое платье, стоптанные башмаки, фальшивые перстни, урчащий от голода — а не от чревовещания — желудок…

Предложил нескольким богатым горожанам вступить в тайное общество египетских магов. Прогадал, назначив крупный вступительный взнос. Вручать ему деньги никто не спешил. Зато кто-то настрочил на него донос в святую инквизицию. 27 декабря 1789 года Джузеппе Бальзамо был арестован и заточён в замок Святого Ангела, где и канул в Лету.

Сен-Жермен

…В век Просвещения, веры в науку и чудеса оккультизма авантюристов появилось множество. Из них граф Сен-Жермен был знаменит не менее, чем Калиостро.

Сен-Жермен (ок. 1710–1784) — он же князь Ракоци, граф Зароги, генерал граф Салтыков, маркиз Монферат, граф Беллами, граф Вельден, граф Сармонт… В отличие от Калиостро, он был немногословен, отличался безупречными манерами, отлично владел несколькими языками, был отменным музыкантом, умел поразить собеседников знанием наук, в особенности оккультных, каббалы, и неожиданными суждениями.

«Всё в нём таинственно и необычайно для глаз легковерного общества: и происхождение, и жизнь, и смерть, — писал историк масонства А. М. Васютинский. — Португалец ли он, испанец, еврей, француз или русский — никто не мог сказать с уверенностью. Ему дают несколько отцов и одну мать: вдову Карла II испанского, королеву Марию. Сам он уверял принца Карла Гессенского, что родился от первой жены венгерского принца Ракоци.

Всегда изысканно одетый, ни в чём не нуждающийся, с благородной осанкой, он был хорошо принят при французском дворе, пользовался благоволением Людовика XV, считался большим вольнодумцем и чародеем. Знаток истории, он хорошо умел использовать страшное впечатление, которое создавалось у его знакомых, слушавших его точные описания жизни и мыслей давно умерших исторических деятелей. Легковерные считали его пятисотлетним старцем… несколько удачных советов медицинского характера создали ему славу великого лекаря, которую он искусно поддерживал, продавая особый целебный чай Сен-Жермена».

Когда его спросили, верны ли слухи о его пятисотлетнем возрасте, он усмехнулся: «Многие наивные люди этому верят. А я, помнится, при встрече с Иисусом Христом… Мы дружили, он был лучшим из людей, большим идеалистом. Я предупреждал его, что ему грозит смерть».

  120  
×
×