Верхом на птице счастья

Все это Ангелина рассказывала своим слушателям, число которых увеличилось до девяти человек. К подругам и трем сереньким господам присоединились вернувшиеся из полицейского участка Эдмонд с Лазарем. И родители Ангелины, которых те встретили по дороге и которые бегали по улицам в поисках своей пропавшей из гостиничного номера дочери.

Они все выслушали исповедь Ангелины, раскрыв рты.

– Вот так фокус! Убийца, которого мы все столько времени пытались найти, это наша Ангелина.

– Она все время была с нами.

– И убивала!

И повернувшись к девушке, Эдмонд произнес:

– Ну, зачем ты убила Катарину, я примерно догадываюсь. Она мешала тебе с твоим Максимом обрести счастье.

– Она ограбила его!

– Но зачем ты убила Настасью? Или это не ты сделала?

– Я!

Ангелина явно гордилась собой, не понимая, что может повлечь за собой такая ее откровенность.

– Настасью тоже убила я! Убила потому, что она могла помешать нашим планам.

– Как?

– Очень просто! Когда Максим при мне звонил мачехе в последний раз, то Катарина сильно на него вспылила. Она угрожала моему Максику, что лучше отдаст свои деньги Настасье, чем ему. Настасья, сказала она, по крайней мере, никогда от меня ничего не требовала. А ты… Настасья должна была умереть. И она умерла.

– Доченька, да что ты такое говоришь?! – вскинулась молчавшая до сих пор Тоня, перебив дочь на полуслове. – Молчи! Не наговаривай на себя лишнего!

– Верно, дочь! Слушай мать! – впервые за все время согласился с женой Геннадий. – Достаточно уже и того, что ты забралась в чужой дом среди ночи, да еще с ножиком… Хорошо еще, что тебе только по голове дали, а не подстрелили на фиг! Хотя еще надо медэкспертизу назначить. Может быть, мы тебе на лечение денег с них стребуем.

– Она меня убить хотела! – закричала Леся. – Поэтому я ее и ударила! Какое ей еще лечение?

– А этого мы не знаем, – резво возразил ей Геннадий. – Это вы так говорите. А доченька наша иначе скажет. Может, вы на нее сами и напали с кочергой с этой. А она оборонялась только!

– И в доме Настасьи оборонялась? И убивая Катарину, тоже оборонялась?

– Да! Оборонялась!

– От кого? От спящих женщин?

Но тут Геннадий опомнился и закричал:

– А вы на мою дочку лишнего не вешайте! Не надо! Ишь, придумали, нашу девочку козой отпущения сделать.

– Так она сама во всем призналась.

– А сейчас вы ее тоже не слушайте! – взвизгнул Геннадий.

– Мало ли, чего она на себя наговорит, когда у нее мозги стукнуты! – прогудела следом за ним и Антонина.

Однако, несмотря на дружную поддержку своих родителей, Ангелину все же увезли в полицейский участок. Туда же последовала и Леся.

Девушку буквально душило негодование. И кроме всего прочего, она до сих пор еще тряслась от страха, вспоминая холодные ненавидящие глаза, смотрящие на нее из прорезей в черной шапочке. Ангелина хотела ее убить, в этом у Леси не было никаких сомнений. Она ей так прямо и заявила:

– Деньги должны достаться законному наследнику. Ты должна сдохнуть. И не думай, никто тебе не поможет. Дворецкий застрял в участке, а твоя подружка ушла за ним. Ты тут одна. И я тебя прикончу!

С этими словами Ангелина и бросилась на Лесю, стремясь ударить ножом в самое незащищенное и уязвимое место – горло. И не миновать бы Лесе знакомства с ножичком Ангелины, но в этот момент случилось невообразимое. Дверь позади Леси распахнулась, и в нее ворвалась вся собачья стая во главе с непоседой Думми.

Леся оставила собачек, спокойно дремлющих в своих корзинках. Но сейчас ни у одной из них сна не было ни в одном глазу. Собачки тут же атаковали Ангелину, лая на нее и не давая той свободно двигаться. И благодаря этому Леся оказалась проворнее своей соперницы. Кочерга, которую Леся держала в руках, опустилась на голову Ангелины на долю секунды быстрее, чем нож самой Ангелины дотянулся до горла Леси.

Сделав свое дело, собаки снова унеслись играть на лестнице, а Леся без сил опустилась возле тела поверженного врага и зарыдала. В таком виде ее и нашла Кира. И теперь не отпускала от себя ни на минуту.

– Посмотри мою шею, – попросила Леся подругу. – У меня там что? Шрам останется?

– У тебя на шее только крохотная ранка. Даже не порез, а так, царапина.

– Вот видишь, и раны у меня приличной нету! – окончательно пала духом Леся. – Вот если бы Ангелина мне горло располосовала, тогда вопросов бы не возникло. А так я уверена, эти двое, папочка и мамочка, будут подговаривать свою дочь, чтобы она сказала, что это я на нее напала.