Подружка невесты

— Правда? Тебе не нужно мне ничего доказывать.

Но Сента никогда не слышала того, чего не хотела.

— Я сделала то же, что ты. Я убила человека. Вот почему я ушла так рано. Знаешь, я специально тренировалась, чтобы вставать, когда захочу. Я проснулась в шесть. Пришлось встать чуть свет, потому что ехать далеко. Филипп будет беспокоиться, подумала я, оставлю ему записку.

Несмотря на бурю растущего негодования, Филиппа тронуло это тепло и доброта и забота о нем. Он ощущал что-то удивительное, но в то же время пугающее. Сейчас Сента любит его сильнее, чем до разрыва, ее любовь неизменно крепнет. Он осторожно взял ее лицо в свои ладони, чтобы снова поцеловать, но она вырвалась.

— Нет, Филипп, ты должен меня выслушать. То, что я скажу, очень важно. Я ехала в Чигвелл — на метро, понимаешь, это же очень далеко.

— В Чигвелл?

— В общем, да. В Грэндж-Хилл, это следующая станция. Она ближе всего к дому Арнэма. Ты уже догадался, да? Я убила для тебя Джерарда Арнэма. Я убила его сегодня в восемь утра.

Глава 12

Он и вправду поверил ей, наверное, на какую-то долю секунды, но время это показалось вечностью. Филипп был потрясен, и с головой произошло что-то странное: появился гулкий звон в ушах, краснота и вращающиеся круги перед глазами. Когда разум вернулся к нему, он немного успокоился. Дурак, говорил он себе, дурак. Ты что, до сих пор не понял, что она живет в мире фантазий?

Филипп облизнул пересохшие губы, слегка встряхнулся. Сердце тяжело стучало и как будто билось о ребра. Сента, как ни странно, не замечала ни этих сотрясений, ни его попыток найти опровержение страшным словам и ухватиться за действительность, ни трещин в рассуждениях, из которых лезли наружу и ухмылялись жуткие кошмары.

— Я за ним следила. Два раза на прошлой неделе я ездила в тот дом, который ты мне показывал. Я узнала, что по будням он каждое утро ходит гулять с собакой в лес. Я подумала, что он ходит туда и по воскресеньям, но чуть позже, — так оно и оказалось. Я ждала его в лесу, спрятавшись за деревом, и увидела, как он идет с собакой.

Если какие-то сомнения в том, что все это выдумка и оставались, то последняя фраза Сенты рассеяла их полностью. Джерард Арнэм с собакой! Филипп вспомнил, как в тот роковой день мать сказала, что Джерард не любит собак, поэтому не стоит брать с собой Харди. И тогда Филипп решил задать Сенте вопрос, как полицейский, который пытается нащупать то, чего лжец, возможно, не продумал.

— С какой собакой?

— Маленькой такой, черной, — последовал незамедлительный ответ: подробности были у нее наготове. — Скотч-терьер, так они называются? Будь это большой свирепый доберман, Филипп, я, наверное, не смогла бы сделать того, что сделала. Я выбрала Арнэма потому, ну, потому что он твой враг. Ты говорил об этом, вот и я остановилась на нем.

Филипп захотел спросить, как выглядит Арнэм, но вспомнил, что было в предыдущий раз, когда он усомнился в правдивости слов Сенты, и стал думать, как сформулировать вопрос по-другому.

— Знаешь, интересно, что девушка, если встретит в лесу незнакомого мужчину, сильно испугается, — продолжала Сента, — а мужчина ничуть не боится, когда к нему подходит девушка. Я подошла, держась за глаз, сказала, что что-то в него попало, он болит и я ничего не вижу, что мне страшно. Хитро я придумала, да?

— Он ведь очень высокий, — Филипп гордился собой: он помнил подобный ход в каком-то телесериале. — Ему, должно быть, пришлось нагнуться, чтобы заглянуть тебе в глаз.

— Да, пришлось, пришлось, — Сента закивала довольно. — Он нагнулся и поднял мое лицо к свету, чтобы посмотреть, что там в глазу. — Тут Филипп улыбнулся, ведь догадка его подтвердилась: Арнэм-то не выше пяти футов росту, а то и ниже. — Он стоял ко мне так близко, как ты сейчас. Я знала, куда нанести удар. И вонзила стеклянный кинжал ему в сердце.

— Что вонзила? — переспросил Филипп, чувствуя, что его уже забавляет эта изобретательность.

— Неужели я никогда не показывала тебе свой венецианский кинжал? Он из муранского стекла, острый как бритва. Когда вонзаешь его, рукоятка отламывается и остается только след. Жертва даже не истекает кровью. У меня было два таких, но первый я использовала на что-то еще, теперь вот и второго нет. Я купила их в Венеции, когда путешествовала. Но мне жаль собаку, Филипп. Она подбежала к мертвому хозяину и заскулила. Это было ужасно.

Он никогда не был в Венеции, мало знал об этом городе и еще меньше — о муранском стекле. Пришлось сдержаться, чтобы не спросить, надела ли Сента карнавальную маску с клювом и черный плащ.