Мужские игры

– Олег Григорьевич, пожалуйста…

– Ну хорошо, присылайте. Только имейте в виду, в пятнадцать часов я иду принимать экзамены, освобожусь не раньше семнадцати тридцати. Если ваш гонец не застанет меня в кабинете, то пусть поднесет папку в 421-ю аудиторию.

– А… когда можно вам позвонить? – робко спросила Настя.

– Завтра в районе обеда. Не раньше.

– Спасибо, – вздохнула она.

Завтра в районе обеда. Ну что ж, не все делается так быстро, как хотелось бы. Придется ждать.

Она повесила трубку и снова занялась своими таблицами. В конце дня ей нужно же чем-то отчитаться перед Барином. А рассказывать ему про методику профессора Самойлова она не будет. Во всяком случае, пока. Засмеет. И про Денисова рассказывать нельзя. Придется делать вид, что свои странные выводы по делу о серийных убийствах она сделала, опираясь исключительно на аналитику.

* * *

Руководство Московского уголовного розыска, разумеется, знало о скандальной статье «Трупы на свалке», и потому было сделано все возможное, чтобы найти ходы в Федеральное бюро судебных экспертиз и добиться проведения исследования пленок как можно быстрее, вне очереди.

На следующий день после того, как пленки были представлены экспертам, из Бюро позвонили Короткову и попросили приехать вместе с журналистом. Их усадили перед экраном видеоплеера и включили воспроизведение.

– Это та самая пленка, которую вы получили и на основании которой писали статью? – спросил эксперт Баглюка.

– Да, та самая, – подтвердил Валентин.

– Не торопитесь, досмотрите до конца.

Но и после просмотра Баглюк уверенно говорил о том, что пленка та самая, он ее слушал много раз и помнит практически наизусть.

– Вот то-то, что вы ее слушали, – загадочно усмехнулся эксперт. – Именно слушали, а не смотрели. Давайте все сначала, я вам кое-что покажу.

Начали смотреть снова. На экране покойный Никита Мамонтов называл свое имя и рассказывал о том, как совершил убийство на Павелецком вокзале.

– А теперь смотрите внимательно, – сказал эксперт. – Смотрите и слушайте одновременно.

Коротков увидел сразу. И поразился про себя, почему не обратил на это внимания, когда просматривал запись в первый раз в редакции, а во второй – только что, здесь, в лаборатории. Сработал, вероятно, психологический закон: если речь идет о сути сказанного, то нужно вслушиваться в слова, а не смотреть на того, кто говорит. Если бы Мамонтов во время записи что-нибудь показывал, например, как он наносил удары ножом человеку на переполненном перроне, тогда, конечно, все внимание было бы приковано к изображению на экране. А так…

– Как же вы могли не заметить? – с упреком говорил эксперт. – Начиная со слов «На Петровке меня допрашивал Коротков Юрий Викторович» артикуляция говорящего не соответствует слышимому тексту.

– Как это? – встрепенулся Баглюк. – Почему не соответствует?

– Это вопрос не ко мне, – пожал плечами эксперт. – Мое дело – констатировать, что на вторую часть видеозаписи наложен новый текст.

– Не может быть, – выдохнул журналист. – Как же это? Вы уверены?

– Если б я не был уверен, я не приглашал бы вас приехать. Спектрограмма голоса на первой и второй частях пленки совершенно разная. Текст произносили два человека, хотя, надо признать, имитация очень хорошая, на слух голоса практически неразличимы.

– Это только на видео, или на диктофонной записи тоже? – глупо спросил Баглюк.

«За соломинку цепляется, – злорадно подумал Коротков. – Чего спрашивать-то, когда тексты на обеих пленках идентичны?»

– На аудиокассете картина та же.

– Понятно, – удрученно произнес журналист.

– Скажите, а можно по артикуляции восстановить текст, который был произнесен на самом деле? – спросил Юрий.

– Можно попробовать. Но точно ничего не обещаю. Надо приглашать сурдопереводчика, у них глаз наметанный. Это вы и без меня можете сделать, кстати. Ну так как, господа хорошие, вы удовлетворены, или еще какие вопросы есть?

– Вполне удовлетворены, – быстро сказал Коротков. – Спасибо.

Вместе с Баглюком они вышли на улицу. Вид у Валентина был жалкий и подавленный, но сочувствия к нему оперативник не испытывал ни малейшего. Не гнался бы за «жареным» этот писака, так, может быть, более критично подошел бы к материалам, полученным невесть откуда, и смотрел бы внимательнее, и подделку увидел бы вовремя. А так только нервы людям мотает, мешает работать.