Замена объекта

Вечером, после работы, мне предстояла встреча с Иваном Хвылей, которому согласно нашей договоренности я должен был немедленно докладывать любую информацию о Николае Кузнецове.

На этот раз он предложил мне приехать к нему в отдел. Кабинетик у Хвыли был крошечным, но на три стола, которые в совокупности занимали процентов девяносто всей площади. Иван был один. Когда я пришел, он запер дверь, включил электрический чайник и достал блокнот. Я тоже достал свой блокнот, чтобы при рассказе ничего не упустить.

- Ишь ты, - он задумчиво почесал шариковой ручкой где-то за ухом, - по таким раскладам выходит, что целью преступника и в самом деле мог быть Кузнецов или как его там… Осипенко. Надо бы в интернат съездить, поспрашивать…

Как это называется? «Вилка»? Вот это она и есть. Промолчать? Если туда поедет кто-нибудь из оперативников, все равно узнают, что там был Вознесенский, и я выйду из доверия раз и навсегда. Признаться, что отправил туда Сашу? Хвыля меня убьет и будет прав. Мы с ним договаривались о том, что я попробую накопать что-нибудь о Кузнецове, а вовсе не о том, что в расследовании будет принимать участие журналист, да еще не вместе со мной, а самостоятельно.

- Я съездил. Время вчера было, я как раз успел, - соврал я, не моргнув глазом,

- А чего ж молчишь? - подозрительно прищурился Иван.

- Для эффекта. Хотел, чтобы получилось неожиданно. Типа, кролика из шляпы достать.

Он неодобрительно скривился.

- Фокусник, блин… И что там, в интернате?

- Туда, оказывается, в конце прошлого года приезжал некий молодой человек и пытался выяснить под благовидным предлогом, с кем Виктор Осипенко дружил в юности. Ему назвали Колю Кузнецова и Наташу Новокрещенову, в замужестве Самойлову. И даже дали фотографию Самойловой.

Хвыля быстро записывал имена и фамилии в блокнот.

- Известно, где их искать? - спросил он, не поднимая головы.

- Про Кузнецова известно только первое после ПТУ место работы, в интернате есть документ о том, куда трудоустроен воспитанник. Потом он переехал, говорят, что в Кинель, но это неточно, и неизвестно, на каком предприятии он работал, а сам он больше не объявлялся. Самойлова проживает в Тюменской области. Слушай, у меня в Тюмени хороший товарищ есть, можно его попросить, чтобы он ее нашел и поспрашивал, не приезжали ли к ней с расспросами про Осипенко и Кузнецова. Ну, чтобы вашим ребятам не мотаться. И потом, версия пока сырая, следователь о ней ничего не знает, так что ни вас официально послать в командировку, ни в Тюмень запрос отправить он не может. А так сделаем все на дружеской ноге. Ты как?

- Да, в принципе, можно, - он снова почесал ручкой за ухом. - А твой товарищ кто? Из наших?

- Нет, журналист.

Наконец- то мне удалось не солгать. Я гордился собой.

- Да он нормальный парень, - заторопился я, увидев гримасу недоверия на лице Хвыли, - лишнего не наболтает и глупостей не наделает, проверено. Только ему надо немножко помочь, ну, позвонить кому-нибудь в Тюменское областное управление, чтобы пробили по адресному Самойлову, прибывшую из города Сызрани Самарской области. А дальше он все сам сделает.

- Да это-то не вопрос, позвоню, у меня там кореш по школе милиции служит. Ладно, уговорил, Дорошин. Назови-ка мне еще раз тот город в Оренбургской области, где работал и погиб Осипенко.

Я назвал.

- Попробую узнать, как там с бандитами дело обстоит, - пояснил Иван, делая очередную запись. - Может, он с местными деятелями чего-то не поделил. И потом, надо будет на его бывшей работе поспрашивать, там могут знать, были ли у него с кем-то конфликтные отношения. Чует мое сердце, придется следователю признаваться, по таким вопросам надо самим ездить, на чужих надежды нет никакой.

Я пожал плечами.

- Ну и признайся, что тут такого? Версия хоть и сырая, но материала под нее более чем достаточно. Да одного факта, что Кузнецов вовсе не Кузнецов и жил по поддельным документам, уже достаточно, чтобы следак возбудился.

- Ага. Это нам с тобой, Дорошин, достаточно, а со следаком нам в этот раз сильно не повезло. Кино такое есть «Тупой и еще тупее», видел?

- Видеть не видел, но название слышал.

- Вот это как раз тот случай. Он считает, что убить хотели Аллу, и сдвинуть его с этой точки даже бульдозером невозможно. Чуть слово скажешь - сразу в позу становится и орать начинает: «Я процессуальное лицо! Я один принимаю решения по делу!» Больной на всю голову. Ладно, придумаю что-нибудь, начальник у меня - нормальный мужик, может, с ним договорюсь как-нибудь.