Светлый лик смерти

– Выглядишь на все сто, а кофе почему-то не пьешь. Я у тебя в кабинете сижу уже битый час, и за это время ты не выпила ни одной чашки. Как это понимать?

– Примитивно просто, сыщик Коротков. Кофе кончился. А купить новую банку не на что, деньги кончились одновременно с ароматным коричневым порошком. Вот и мучаюсь.

– Что же ты молчишь? Включай кипятильник, я сейчас принесу кофе.

– Откуда?

– Постреляю, поклянчу. Не твоя забота, на то и сыщик, чтобы искать и находить. В конце концов, украду у кого-нибудь из стола.

Настя включила кипятильник, достала из стола чашки и сахар, и в это время зазвонил телефон.

– Настасья Павловна, ты меня все еще любишь? – послышался веселый голос неунывающего Стасова.

– Страстно, – откликнулась Настя. – Привет, Владик.

– Здравствуй. Коротков сообщил мне потрясающий сюжет для детективного романа. Не врет?

– Нет, честное слово, так и было.

– А какую книжку нашли?

– «Повернись и уйди».

– Черная твердая обложка?

– Серо-голубая. Карманный формат, мягкий переплет. Интересуешься деталями?

– Это не я, а Танюшка. Она хочет с тобой поговорить. Ты очень занята?

– Стасов, для тебя и твоей жены я свободна всегда. Тебя я просто страстно люблю, а Татьяне еще и по службе обязана, она же мне помогла Палача раскрутить. Передай ей трубку.

– Добрый день, – раздался в трубке мягкий грудной голос.

– Здравствуй, Танюша. Как тебе отдыхается?

– Лучше, чем работается, – со смехом ответила Татьяна. – Скажи, пожалуйста, это правда, что убитая была в шелковом светло-зеленом костюме и в туфлях на шпильке?

– Истинная правда. Вот не сойти мне с этого места, – поклялась Настя.

– Красивая загорелая блондинка?

– Точно, – удивленно протянула она. – А как ты догадалась?

– Я не догадалась, это Коротков сказал. Настя, мне кажется, я видела ее.

– Где? Когда?!

– В понедельник, в метро. Она сидела рядом со мной и читала мою книгу, поэтому я ее запомнила. Очень похоже, что это была именно она, но мне нужно взглянуть хотя бы на фотографию. А лучше на тело и на одежду, так будет вернее.

– Неужели ты готова ехать в морг? – недоверчиво переспросила Настя. – Ты же в отпуске все-таки.

– А почему нет? Морг ничем не хуже других мест. Все равно Стасов на работе, Лиля в школе, а я свободна, как птица. Впрочем, может быть, я даже по фотографии тебе скажу, что это не она.

Вернулся Коротков, держа в руке свернутый из бумаги кулечек, куда добросердечные коллеги по одной-две ложечки отсыпали ему кофе.

– Вот, – гордо сказал он, протягивая Насте кулечек, – в трех местах отоварился. А ты всегда в моих способностях сомневаешься, неблагодарная.

– Я не сомневаюсь. Сейчас выпьем с тобой кофе и поедем.

– Куда это? – недовольно насупился Коротков. – Я целый день в разъездах провел, дай дух-то перевести. Да и время уже девятый час.

– Поедем мы с тобой, Юрик, к нашему общему другу Стасову и его любимой жене Татьяне. Очень может быть, что Татьяна видела Широкову за несколько часов до смерти.

– Вот это да! – выдохнул Коротков. – Стоит только мне выйти из комнаты, как обязательно что-нибудь случается.

* * *

Лариса Томчак и Анна Леонтьева были знакомы много лет, но по-настоящему близкими подругами так и не стали. И не то чтобы этому что-то мешало или они не нравились друг другу, просто в сближении не было необходимости. Они регулярно перезванивались, благо поводов для этого было множество, поскольку мужья последние годы работали вместе.

Жена Стрельникова Алла тоже была их общей приятельницей, но только в тот период, пока сам Стрельников еще жил с ней вместе. После того как он ушел от жены и стал всюду возить с собой Любу, Ларисе и Анне пришлось резко перестраиваться. Алла нравилась им обеим, она была зрелой умной женщиной, их ровесницей, а Люба, которая была моложе их почти на двадцать лет, казалась им девчонкой, с которой даже поговорить не о чем. Детский сад, одним словом.

Труднее было, конечно, Ларисе, потому что Томчак и Стрельников в свое время купили соседние дачные участки. Приезжая на дачу, Лариса почти всегда встречалась с Аллой Стрельниковой и каждый раз с замиранием сердца ждала вопросов о новой возлюбленной Владимира Алексеевича. Собственно, дело было не в самих вопросах, а в том, что за этими вопросами стояло. «Мы с тобой были хорошими приятельницами, мы почти дружили, а теперь ты с легкостью отказалась от меня и принимаешь в своем доме моего мужа с новой бабой. Неужели ты не испытываешь неловкости, глядя мне в глаза?»