Светлый лик смерти

– Представьте себе. Это вы, женщины, все сразу же рассказываете подругам со всеми подробностями.

В его голосе зазвучало неприкрытое раздражение.

– А у вас, мужчин, это не принято? – усмехнулась Татьяна. – Хорошо, Вячеслав Петрович, не буду больше к вам приставать. Позвольте подарить вам мою последнюю книгу. Маленький презент в виде компенсации за доставленное беспокойство.

Она достала из сумки книжку карманного формата в яркой обложке. На титульном листе уже заранее была сделана дарственная надпись. Томчак взял книгу, рассеянно повертел в руках, но на фотографию все-таки внимание обратил и сведения об авторе прочел.

– Так вы – автор множества бестселлеров? – недоверчиво переспросил он. – Или это обычный рекламный трюк?

– Ну, как сказать, – снова улыбнулась Татьяна. – Кто как считает. Для одних и три книги – много, для других – и тридцати мало.

– А у вас сколько книг вышло?

– Четырнадцать.

– И о чем они?

– Детективы. Вы любите детективы?

– Нет, – Томчак брезгливо поморщился, – терпеть не могу и никогда их не читаю. Но в любом случае человек, написавший столько книг, достоин уважения хотя бы за трудолюбие.

– Что ж, и на том спасибо, – усмехнулась Татьяна.

Томчаку, похоже, стало неловко за допущенную бестактность, потому что он вдруг решил предложить гостье чаю.

– С удовольствием выпью, – тут же согласилась она.

Через несколько минут на столе, стоящем на веранде, появились дорогие конфеты в коробках и импортные кексы в нарядных блестящих упаковках.

– Никогда бы не подумала, что человек, живущий затворником на даче и по три дня не бреющийся, покупает такое количество сладкого, – пошутила Татьяна. – Одно с другим как-то не сочетается.

– А вы, конечно, подумали, что если я живу на даче и не бреюсь, то непременно пью по-черному и закусываю консервами из банки, – язвительно откликнулся Томчак.

– Нет, я подумала, что вы заняты какой-то работой, может быть, научной, и вообще забываете порой купить продукты. Я и сама такая, когда пишу.

– Простите, я не хотел вас обидеть. Но вообще-то вы правы, все это не я покупал. Друг привез, он приезжал ко мне на выходные. Кстати, тот самый Стрельников. Это было как раз накануне похорон Милы, и Володя хотел немного прийти в себя и собраться с духом. Здесь безлюдно, спокойно, никто не дергает.

– Конечно, – тихо сказала Татьяна. – Я понимаю. Он, должно быть, совсем раздавлен горем.

– Ну, это сильно сказано. Володю раздавить невозможно, это очень сильный человек, очень мужественный и стойкий. Но горе для него огромное, это несомненно. Вам покрепче?

– Нет, средний. Спасибо. Но раз уж я все равно осталась и пью с вами чай, расскажите мне хоть что-нибудь о Миле. Я даже не знаю, сколько лет ей было.

– Сколько лет? Что-то вроде двадцати семи или двадцати восьми… Может быть, чуть меньше или больше. Не знаю точно.

– Чем она занималась, работала или училась?

– Работала. Кажется, – тут же уточнил Томчак. – Я точно не знаю.

– Она раньше не была замужем?

– Понятия не имею.

– А как они со Стрельниковым познакомились?

– Я уже объяснял вам, мне такие детали неизвестны. Я знал только, что Володя любил ее и собирался на ней жениться, вот и все.

Они проговорили еще минут двадцать, ровно столько, сколько нужно было, чтобы соблюсти приличия и выпить по чашке чаю. Татьяна задавала вопросы, на какие-то из них получала ответы, но большей частью Вячеслав Томчак уклонялся от подробностей. Одно было совершенно очевидным: он тщательно избегал упоминания обо всем, что было так или иначе связано с Любой Сергиенко. Татьяна понимала, что и на вопрос о том, где работала Мила Широкова, он не ответил из этих же соображений.

Допив чай, она вежливо попрощалась и пошла на электричку.

* * *

– Вот, – торжествующе сказала Настя, – я так и чувствовала, что этому Стрельникову верить нельзя. Таня, ты добыла бесценную информацию.

– Ты имеешь в виду приезд Стрельникова на дачу к Томчаку?

Они сидели на кухне в квартире Стасова. Татьяна пила чай, а Настя за обе щеки уплетала изумительно вкусные голубцы.

– Танюша, ты – мой кумир, – говорила она с набитым ртом. – Мало того, что ты грамотный следователь и талантливый писатель, ты еще и готовить умеешь. И женщина красивая. Мне до тебя никогда не дотянуться. Я буду есть твои голубцы и завидовать тебе страшной завистью.

– Не передергивай, – засмеялась Татьяна, – от того, что я умею готовить, ничего никому не прибавляется. В Питере этим занимается моя свояченица, а здесь я просто дурака валяю, изображаю перед Стасовым примерную жену, но он прекрасно знает, что это одна видимость. У меня на готовку нет ни сил, ни времени. А насчет красоты – тоже обман зрения. Просто я хочу быть красивой, для меня это важно, поэтому стараюсь. А ты не хочешь, потому и не стараешься. И не заговаривай мне зубы, пожалуйста, давай вернемся к Стрельникову. Еще положить? – спросила она, глядя на вмиг опустевшую тарелку.