Светлый лик смерти

Администратор вытащил огромный нежно-голубой платок и отер лицо, на котором обильно высыпали капельки пота. В кабинете было жарко, работал обогреватель, а форточку, судя по всему, здесь открывать было не принято.

– Да, слушаю вас внимательно. Вы что-то хотели спросить насчет Дербышева?

– И насчет Дербышева тоже. Взгляните на эту фотографию. Это территория клуба?

Администратор бросил на снимок короткий взгляд и тут же кивнул.

– Да, это здание оздоровительного комплекса. Там у нас баня, бассейн и тренажерный зал.

– Мне нужно поговорить с работниками, которые там постоянно находятся. Я прошу вас позвонить туда и предупредить, что я сейчас к ним подойду и что они должны будут отвечать на мои вопросы.

– Хорошо. – Администратор потянулся к телефонной трубке, лежащей на столе. – Что еще?

– Больше ничего.

– Как ничего? И это все?

– Пока все. А чего бы вы хотели?

– Боже мой, как неудобно получилось… Вы столько времени сидите здесь, и все ради нескольких слов. Что ж вы сразу не сказали?

– У меня не было возможности. Я не смог соперничать с вашими телефонами. Вы мне объясните, как пройти к оздоровительному комплексу.

– Да, конечно, – засуетился администратор. – Сначала прямо до аллеи… Впрочем, нет, это сложно, вы заблудитесь, я сейчас вызову кого-нибудь, чтобы вас проводили. Ай-яй-яй, как неловко вышло…

Он нажал кнопку селектора.

– Вадик, подойди ко мне в кабинет. Да, прямо сейчас.

Выражение лица у администратора клуба было таким виноватым, что Короткову стало смешно.

– Простите, а что все-таки с Дербышевым? Что-то не в порядке? Вы, наверное, понимаете, чем вызван мой интерес. В нашем клубе занимаются очень уважаемые люди, и мы не можем допустить…

– Не волнуйтесь, репутация клуба пока не пострадает. Я только хочу выяснить, при каких обстоятельствах была сделана эта фотография.

– Боже мой, но можно же спросить у самого Дербышева! Нет, вы что-то от меня скрываете.

– Работа такая, – усмехнулся Коротков. – Мы всегда что-нибудь скрываем. Но вам отвечу честно: у нас есть подозрения, что эту фотографию сделали без ведома Виктора Александровича. И не с самыми лучшими намерениями. Поэтому я и хочу выяснить, кто и когда это сделал.

– Вы думаете, это сделал кто-то из членов клуба? – перепугался администратор.

– Может быть, и так. Возможно, снимок сделал кто-то из ваших работников. А может быть, это вообще был кто-то посторонний. Ведь угодья, на которых ваши гости развлекаются верховой ездой, практически не контролируются.

– Да, вы правы, территория огромная.

В дверь осторожно постучали.

– Заходи, Вадик, – крикнул администратор.

Через минуту Коротков в сопровождении подтянутого спортивного Вадика шагал по обсаженной березами аллее в сторону оздоровительного комплекса.

* * *

Алла Сергеевна Стрельникова была, бесспорно, женщиной сильной. Она прекрасно владела собой, была достаточно хладнокровна и мужественна. Но у нее была одна слабость. Всего одна, но она по сути своей стоила всех сильных сторон ее натуры, вместе взятых. Алла Сергеевна обожала своего сына. Обожала слепо, теряя рассудительность и остатки здравого смысла, не говоря уж об элементарной объективности. Саше Стрельникову было двадцать лет, и он в буквальном смысле слова из матери веревки вил, причем совершенно беззастенчиво.

Вскоре после разрыва с мужем Алла Сергеевна была поставлена перед необходимостью отселить взрослого сына. Она вела довольно активную личную жизнь, да и Саша не отставал от нее. Друзья, вечеринки, девушки – все это плохо сочеталось с необходимостью жить в одной квартире с матерью. Алла Стрельникова была дамой небедной, и денег, заработанных на Доме моделей, которым она руководила много лет, хватило на покупку квартиры для сына. Правда, именно хватило. То есть впритык. Этой покупкой Алла полностью опустошила свой банковский счет. А сын требовал денег постоянно, и отказать ему мать не могла. Поэтому те суммы, которые ей давал Стрельников, были как нельзя более кстати. Проблема, однако, состояла в том, что Алла не могла признаться мужу, зачем нужны эти деньги. Ей приходилось лгать и изворачиваться, придумывая то ремонт квартиры или машины, то необходимость дорогостоящего лечения, то пластическую операцию для сохранения моложавой и элегантной внешности, то какой-нибудь ужасно перспективный контракт, требующий предоплаты.

Правда же состояла в том, что сын Саша стал азартным игроком, причем играл он всюду, где только можно было: в казино, на бегах, в карты и даже во всевозможные лотереи, покупая, разумеется, не по одному билетику и даже не по десять. Все, что он выигрывал, шло на развлечения, но выигрывал он, по законам жанра и статистики, намного меньше, чем проигрывал. Алла Сергеевна отчетливо представляла себе, что будет, если муж узнает об этом. И допустить этого не могла. Так же отчетливо она представляла себе, что случится, если Владимир перестанет давать деньги. А это вполне могло произойти, если он в один прекрасный день оформит развод и вступит во второй брак. Сын ведь играть не перестанет, трезвомыслия Аллы Сергеевны все-таки хватало на то, чтобы осознать: игроки не исправляются. Эта болезнь поражает человека навсегда. И если не будет тех сумм, которые дает Стрельников, Саша начнет добывать деньги другим путем. Она слишком хорошо знала своего сына, чтобы не тешить себя надеждой на то, что он начнет работать и зарабатывать на свои нужды самостоятельно. Сын обязательно ввяжется во что-нибудь криминальное, а там и до тюрьмы рукой подать. Но тюрьма-то ладно, это еще можно будет пережить, гораздо хуже, если он влезет в долги, и долги эти выколачивать из него будут тем способом, который в последние годы стал весьма распространенным. За невозвращенные долги теперь убивают, причем делают это легко и просто. Другим должникам в назидание.