— Эпитафию?
— Ну да, чего-то там на латыни. Я уж не помню.
— А где его могила?
— На кладбище в Сололе. Вернее, рядом с кладбищем. Местные жители не позволили иезуиту-самоубийце покоиться бок о бок с их покойниками. — Он перекрестился. — Это приносит несчастье.
— Это все?
— Нет, не все. Он попросил меня сделать еще одну вещь. Совсем уж странную…
— Что именно?
— Вместе с ним закопать его дневник. «Это ключ ко всему» — так он говорил. И велел положить дневник ему под затылок.
Не дав себе труда задуматься, она бухнула:
— Сколько за то, чтобы отрыть этот дневник?
— Chela, ты, видать, не поняла. Я ж тебе говорю: дневник похоронен вместе с хозяином.
— Сколько за то, чтобы отрыть священника?
Ансель замер. Николас напрягся:
— Майя такими вещами не занимаются.
Кажется, впервые Николас выразил полную солидарность с коротышкой. Ансель от злости аж затрясся. Правая нога у него прямо-таки ходила ходуном. Сейчас схватит мачете, мелькнуло у Жанны, и раскроит мне череп. Но тут на лицо индейца вернулась улыбка. Хитрющая.
— Тысячу долларов, nena![67] Разрывать могилы — мое ремесло.
— Пятьсот.
— Восемьсот.
— Шестьсот.
— Семьсот. И твой недобеленный идет с нами. Мне понадобится помощник.
Жанна обратила к Николасу вопросительный взгляд. Тот согласно мигнул. Не мог же он показать Анселю, что боится. Она вывернула карманы. Триста долларов.
— Остальное, когда получу тетрадь.
— Заходите за мной в полночь.
— Спасибо, — бросила она. — Вы смелый человек.
Ансель засмеялся. Как ни удивительно, зубы у него оказались превосходные.
— Знаете, как в наших краях распознают нефрит?
— Это такой зеленый камушек, да?
— В этих местах много зеленых камней. Берете нож. Скребете камень. Если остаются следы, значит, никакой это не нефрит. А вот если нож не оставляет никакого следа — это точно он, нефрит.
— На вас ничто не оставляет следов?
— Как на любой драгоценности.
55
На обратном пути Жанна заметила банкомат — наверное, единственный в городе. Она вооружилась своей карточкой «Visa» и сумела извлечь из автомата примерно 500 долларов — в кетцалях. Уже неплохо. Она прикинула: после покупки билета на самолет и оплаты проживания в «Интерконтинентале» ее счет практически опустел. Надо срочно позвонить в банк, распорядиться, чтобы они перевели на текущий счет ее депозитный вклад. Там у нее три тысячи евро — все, что удалось отложить на черный день. Ее вновь охватило ощущение, что она дематериализуется. Она тратила деньги, словно сбрасывала с себя телесную оболочку. Когда за душой не останется ни гроша, она приблизится к сути.
Жанна собрала банкноты и спрятала их в сумку. С Николасом она рассчитается часами. Отдаст ему «Картье», за которые в свое время выложила две тысячи евро. Она никогда не любила эти часы. Купленные на собственные деньги, они служили вечным напоминанием о том, что ей никто и никогда не делал подарков.
На улице Жанна снова взглянула на Николаса. Тот не скрывал злости. Меня не проведешь, говорил весь его вид. Жанна поняла. Если она хочет, чтобы водитель участвовал в этой авантюре, ей придется выложить еще семьсот долларов. Как минимум.
Они договорились с Николасом, что он заедет за ней в половине двенадцатого. Ужинать с ним она не пошла. Не хотелось разговоров. Надо собраться с мыслями. Все же она затевала не совсем обычное дело. Раскопать труп священника, скончавшегося четверть века назад, и украсть у него погребальную «подушку» — дневник.
Наконец-то она смогла принять душ. Из крана лилась тонкая струйка чуть теплой воды. Но она так драила себя мочалкой, что даже согрелась. С улицы доносились крики попугаев. Она слышала их перекличку, пока мылась. Музыкальное сопровождение.
Она посмотрелась в зеркало. Хм, ничего. Очень даже ничего. На лицо вернулись краски. Ей на ум пришла Джулианна Мур, особенно один эпизод из фильма режиссера Роберта Олтмана «Короткие истории». Героиня скандалит с мужем и попутно гладит юбку. С голой задницей. В свое время эта сцена ее шокировала, но сейчас, по прошествии времени, она поняла ее красоту. Светящаяся кожа, рыжеватый пух в низу живота… Абсолютно импрессионистское решение… Интересно, она знала Огюста Ренуара? Мысли скакали с предмета на предмет. Конец XIX века… Абсент… Тома…