Лес мертвецов

— Традиционный. Охота, рыболовство, собирательство.

— Они используют урукум?

— Что-что?

— Растение с красными семенами, которыми натирают тело.

У скаута под шляпой загорелись глаза:

— Конечно! Называют они его по-другому, но в обрядах используют, это точно!

Что ж, еще один кончик нити привел в нужное место. Клубок постепенно разматывался.

— А что, — снова заговорила она, — индейцы часто ходят в Лес мертвецов?

— Разве что на опушку. Они его боятся.

— Из-за призраков?

Бето изобразил глубокую задумчивость, очевидно, полагая, что должен подчеркнуть значимость ответа:

— Видите ли, во всем этом присутствует своего рода… э-э… символика. Для них лес и его embalsados являются прообразом всего мира.

— Не понимаю.

Давая пояснения, Бето выпускал из рук руль и снова хватался за него, когда «лендкрузер» заносило в сторону.

— Проделайте один опыт. Задайте индейцам какой-нибудь вопрос. Они вам ответят. Назавтра задайте им тот же самый вопрос. И вы получите совершенно другой ответ. Их восприятие мира изменчиво, понимаете? Как этот лес и эти земли, не способные стоять на месте.

Около семи вечера — уже совсем стемнело — Жанне срочно понадобилось выйти и она попросила остановить машину. На улице заметно посвежело. Она прикинула: Чако отстоит от экватора на такое же расстояние, что и Сахара, — только не к северу, а к югу. Вот почему и зимы здесь похожи: днем обжигающе жарко, по ночам — чудовищно холодно.

Дрожа всем телом, она направилась к ближайшим деревьям. Только присела, как раздался крик, от которого кровь стыла в жилах. Хриплый, низкий, устрашающий. Он звучал одновременно близко и далеко, и эхо его металось в кустах.

Жанна вскочила, разведя руками высокую траву. Она узнала этот крик. Точно такой же огласил стены кабинета Феро. О нем говорили этолог Эстевес и Пьер Роберж. Так кричат обезьяны-ревуны. Ну, кричат себе и кричат — чего пугаться? Но Жанну охватил ужас, как будто по пятам за ней гнался Хоакин.

Она бегом бросилась к машине. Бето по-прежнему щеголял в шортах, правда, натянул теплую куртку. Сейчас, облокотившись на капот, он цедил мате. Феро потягивался и приседал, разминая ноги. Лица у обоих были покрыты красноватой пылью. Жанна догадалась, что и сама выглядит не лучше.

— Слышали?

— Конечно, — кивнул Бето, не выпуская зажатой между зубами соломинки.

— Это обезьяны-ревуны?

— Их тут полным-полно.

Бето не выказывал ни малейших признаков испуга. И с видом знатока добавил:

— Они внесены в Книгу рекордов Гиннесса как самые шумливые создания на планете.

Жанна оглядела своих соратников. Бето, в шляпе гаучо, явно купленной в сувенирной лавке аэропорта, и костюме исследователя, слизанном с Индианы Джонса, меньше всего походил на надежного проводника, знающего все тропки и умеющего найти выход из любого положения. Что же до Феро…

Поднимусь с ними по реке, а потом брошу их. В лес пойду одна…

76

Кампо-Алегре оказалось призрачным поселением. Точнее говоря, призраком поселения.

Они добрались до него около полуночи. Пыльные улицы, проложенные по голой земле и утрамбованные тысячами ног. Хибары из бетонных блоков. Тощие, какие-то пришибленные собаки — наверное, весь день маялись от жары под безжалостным солнцем, а теперь, с наступлением ночи, дрожат, бедные, от лютого холода. Солдаты — кое-как одетые, на вид почти такие же пришибленные, больше всего похожие на забытых на никому не нужном посту часовых, которым уже не дождаться смены.

Если бы не неверный свет укрепленных у порога домишек штормовых ламп, они бы и вовсе ничего не разглядели. Но еще хуже темноты было давящее, засасывающее ощущение разлитой вокруг пустоты. Кампо-Алегре — населенный пункт без населения. Выморочный городишко. Казалось, хватит порыва ветра посильнее, чтобы сдуть его с лица земли. Если раньше окружающие болота не поглотят его без остатка.

В конце главной улицы обнаружился мотель.

Приземистое кирпичное строение, разделенное на комнатушки. Ветер гнал по улице опавшие листья, поднимал фонтаны пыли, заставлял стонать и гнуться пальмы. Ночь как будто заходилась в приступах натужного кашля, снова и снова судорожно отплевываясь.

— Могло быть и хуже, — заметил Бето, загоняя машину на стоянку. — А внутри там очень даже ничего.