Лес мертвецов

Она обернулась. Ее спутник порядочно отстал.

— Я ничего не вижу.

— Я тоже.

— Нет. Правда…

Она вернулась назад. Психиатр стоял, вцепившись в свой чемодан. Она подошла поближе и вгляделась в его лицо — они были одного роста. Даже в темноте было видно, что белки глаз у него затянуло кровавой пленкой. Какая-то инфекция.

— Давно это у тебя?

— Не знаю.

— Болит?

— Нет. Но я почти ничего не вижу.

Только этого ей не хватало. Она положила руку Феро себе на плечо и взяла его чемодан. Они медленно двинулись вперед, точь-в-точь два раненых бойца. Вдруг ее осенило. Внезапная болезнь Феро дает ей отличный повод оставить его в эстансии.

И в одиночку уйти в Лес мертвецов.

Лучшего способа сохранить жизнь своему спутнику у нее нет и не будет.

Дорога заняла около получаса. Ритмичный шум генератора слышался все отчетливее. Лес начал просыпаться — возможно, это они разбудили его своим непрошеным вторжением. Он подвывал, хрустел ветками, волновался. Или это Жанна перестала понимать, что творится вокруг? Ей казалось, деревья издевательски хохочут над путниками, смыкая над ними тяжелые кроны. Она старалась ни о чем не думать, механически переставляя ноги — шаг за шагом. Они попали в сказочный лес, вот в чем дело. У этих джунглей нет ни конца ни края, да и середины тоже нет. Зато они живые — умеют наблюдать и перешептываться…

Наконец показались огни имения. Жанна и Феро вышли на открытое пространство, нечто вроде футбольного поля, со всех сторон окруженного стеной леса. Над головой сияло ночное небо, усыпанное звездами, — нигде и никогда еще она не видела таких ярких и крупных звезд. В дальнем конце поля виднелись низкие строения, крытые рубероидом. Склады. Амбары. Овины. Добрались.

Послышалось ржание лошадей. Залаяли собаки. Жанна, не останавливаясь, шла вперед, поддерживая Феро. Она слишком устала, чтобы бояться. На веранде центрального строения — очевидно, это была posada — жилая ферма — раздался шум и возник силуэт мужчины.

— Quien es? — хриплый окрик, сопровождаемый характерным щелчком — мужчина передернул затвор ружья, — заставил их замереть на месте.

Несколько минут спустя Жанну ждало новое испытание. Такого громового хохота, больше похожего на взрыв динамитной шашки, ей еще слышать не приходилось. Она только что объяснила управляющему эстансией, что их привело в здешние края. В конце концов она тоже засмеялась. Чуть погодя к их веселью присоединился и Феро. В самом деле, разве не комедия? Правда, она и словом не обмолвилась об истинной цели своего похода, опасаясь, что нового раската хохота уже не перенесет.

Мужчина пригласил их в дом. Невысокий, толстый, с очень смуглой кожей, с лицом, покрытым густой сетью морщин, с обильной гривой черных волос. Жанне вспомнились рассказы об аргентинских буйволах, которые, спасаясь от назойливых насекомых, нарочно вываливаются в иле. Хриплый, какой-то надтреснутый голос собеседника наводил на мысль о засохшей корке грязи. Казалось, его обладателя, вволю наплававшегося в тинистой реке, затем долго прожаривали на солнце.

Звали его Фернандо. Он приглядывал за порядком в имении и заботился о стаде домашних животных. Нанял его некий молодой каталонец — поборник экологии, сколотивший состояние на интернете. Слушая рассказ Фернандо о его житье-бытье, Жанна не могла отделаться от впечатления, что перед ней — служитель маяка. Да так оно, собственно, и было. Она вспомнила карту, которую внимательно изучила в Формосе. Эстансия представляла собой последний населенный пункт перед зеленым океаном…

Фернандо предложил им разогреть остатки ужина — в жаровне еще тлели дубовые поленья. Они вежливо отказались, и он провел их в комнаты для ночлега, попутно выказав готовность заняться в качестве добровольного лекаря глазами Феро.

Жанна пожелала мужчинам спокойной ночи и заперлась в своей спальне. Четыре беленые стены. Железная кровать. Распятие. Именно то, что нужно. Не раздеваясь, она рухнула в постель.

Веки ее сомкнулись в тот же миг.

Как будто кто-то опустил занавес над окружающим миром.

Или наоборот — поднял?

В знак того, что представление только начинается.

81

Семь утра.

Жанна открыла ставни. Окна ее комнаты выходили на поле, в этот ранний час исчерченное тенями от растущих по краям пальм. Сложив ладонь козырьком, она оглядела окрестности. Местность как местность — хозяйственные постройки, амбары, птичник… И все же от открывшейся глазам картины веяло унынием и печалью. Всего две краски — зеленая и серая. Повсюду грязные лужи. Там, где посуше, — пыль. Имение казалось зияющей раной на живом теле леса. Раной, которая обязательно затянется. И тогда все здесь вновь обретет первозданный вид.