Лес мертвецов

А главное, неподалеку в закрытом газетном киоске была выставлена реклама порножурналов. «Хот-видео». «Пентхаус». «Вуайер»… Эти картинки были для Жанны последней каплей. Распластанная плоть, замаранная пылью и копотью. Жирные, бледные тела, призванные пробуждать столь же бледное желание.

Жанна нащупала ключи от машины. Девки с афиш пялились на нее, выставив напоказ свои тяжелые груди, лоснящиеся губы, толстые ляжки. Она открыла дверцу. Попыталась сесть в «твинго», не глядя на них. И не удержавшись, взглянула. Слишком поздно. Ей представилось, как рушились их мечты о славе — кино, телевидение, подиум, — прежде чем они оказались в этих журналах категории XXL. Как увядали их тела, вынашивая детей от случайных мужчин, как истлевали души под грузом несбывшихся надежд, подавленных печалей, горьких лет… Эти красотки на обложках олицетворяют Женщину. Сущность женской судьбы. Любить. Надеяться. Давать жизнь. Гнить. Чтобы в итоге угодить в такую вот лечебницу, когда впереди только смерть. Утратив разум и чувства.

Жанна захлопнула дверь. Сорвалась с места. Слезы вырвались наружу, словно крик или рвота. Она включила радио на полную громкость. Поискала частоту. Выбрала «На моем месте» Акселя Бауэра и Зази. Пронзительный, горький, печальный хит.

«Я не жду, чтобы ты оставалась прежней, я не жду, чтобы ты меня понимала…»

В Париже ей стало лучше. Сверкающие платаны. Прекрасные строения Османа. Здесь даже ее одиночество и тоска переживались иначе… На бульваре Распай Жанна вспомнила о мобильном. Во время визита в лечебницу она его отключила. Нажала на кнопку, дисплей загорелся. Один пропущенный звонок.

Но не от Феро.

От Франсуа Тэна.

Лучше, чем ничего.

Она прижала телефон к уху. Кожа была липкой от пота и слез.

— Жанна? Нам надо увидеться. Ты не представляешь, что я обнаружил. Между жертвами есть кое-что общее. Ты была права. Он выбирает их не наугад. Вовсе нет. У него есть план!

Жанна слышала сразу два голоса. Скороговорку Тэна и одновременно — слова отца Хоакина: «Это как мозаика, понимаете? Каждый кусочек привносит свою долю истины».

— Приезжай ко мне часам к десяти, — продолжал судья. — Улица Монсе, восемнадцать. Я пришлю тебе код эсэмэской. Сперва мне нужно кое-что забрать дома у Франчески Терча, третьей жертвы. Сама увидишь. Ты просто обалдеешь!

Жанна отключила связь. Она вдруг успокоилась. Словно оледенела. Остановилась на углу бульваров Распай и Монпарнас. Шесть часов. Она как раз успеет принять душ. Собраться. И поразмыслить, глядя, как наступает вечер.

Она будет готова, когда поедет к Тэну.

Она будет чиста, чтобы принять голую истину.

23

Улица Монсе расположена в верхней части Десятого округа. В половине десятого Жанна ехала вверх по улице Клиши. На углу с улицей Атен ее охватило дурное предчувствие. Сумерки сгустились. Откуда-то потянуло гарью. Под вой сирен мимо мчались пожарные машины. Не задумываясь она прошептала:

— Франсуа…

На углу улицы Милан ее опасения подтвердились. Ночная тьма действительно изменилась. Стала чернее и гуще. В воздухе витал запах разрушения. Движение было перекрыто. Жанне удалось свернуть на улицу Милан и кое-как припарковать машину. Она вытащила из сумки удостоверение и бросилась к улице Монсе — к счастью, на ней были джинсы и «конверсы».

У подъездов домов толпились местные жители. Водители выходили из машин, чтобы узнать, что происходит. Полицейские сдерживали толпу, а спецфургоны перекрывали улицу. Жанна бежала не останавливаясь. Показав удостоверение, она пересекла первую полосу ограждений. Пронеслась мимо пожарных машин. Преодолела второе ограждение и свернула на улицу Монсе.

Сердце у нее оборвалось. Языки пламени вырывались из окон последнего этажа здания в середине улицы. Наверняка дом восемнадцать. В панике она укрылась под аркой, с трудом преодолев приступ тошноты.

Переждав несколько секунд, двинулась дальше, задыхаясь от едкого дыма. Темнота сгустилась в черный туман. Плотный воздух прорезали оранжевые всполохи. Во мгле блеснули хромированные части автомобиля. У задка пожарной машины она различила чей-то силуэт. Попыталась окликнуть, но из горла не вырвалось ни звука. Она похлопала пожарного по плечу.

Ему не было и двадцати. Жанна снова показала свое удостоверение. В данных обстоятельствах это ничего не значило, но национальные цвета всегда внушают уважение. Она расследовала немало дел о поджогах и нашла нужный тон: