Лес мертвецов

Едва держась на ногах, она пошла к своему кабинету. Открыла дверь и порадовалась, что не встретила сотрудников. И удивилась, увидев Клер. Совсем про нее забыла. Молодая женщина заливалась горючими слезами, уткнувшись в «клинекс». Оплакивала смерть Тэна. И радовалась тому, что Жанна жива. Как видно, новости достигли суда еще утром.

Клер бросилась ей в объятия. Через несколько секунд у Жанны промокло плечо.

Она мягко отстранилась и прошептала:

— Успокойся…

— Ужас какой… Я…

— Ступай домой. Я тебя отпускаю.

— А как же… допросы?

— Отмени все. Мне надо разобраться в деле.

— Его передают нам?

— Еще нет, — соврала Жанна. — Но это не за горами.

Клер высморкалась, сделала необходимые звонки и наконец надела пиджак, взяв с Жанны слово, что завтра та ей все расскажет. Жанна ласково вытолкала ее за дверь. Тут же прихватила сменную одежду, которую держала на работе, и пошла в туалет. С грехом пополам помылась под краном, как в уборной на автостоянке, и переоделась.

Она вернулась к себе в кабинет. Заперла дверь. Опустила шторы. Уселась за письменный стол, разложив ксероксы. Она выжмет из досье все, что можно.

Но сперва сделает пару звонков.

26

— Доктор Ланглебер?

— Нет, я его ассистент.

Жанна позвонила врачу на мобильный.

По телефону она легко выяснила, что вскрытие Франсуа Тэна поручено медику-интеллектуалу.

— Позовите его.

— Мы в прозекторской. Кто его спрашивает?

Жанна услышала, как Ланглебер что-то вполголоса наговаривает на диктофон. Чей труп они вскрывают? Франсуа Тэна? Она представила двух мужчин в белых халатах, склонившихся над столом из нержавейки, где лежит тело ее друга — черное, обугленное, скорченное.

— Передайте ему, что звонит судья Крулевска.

До Жанны донеслись приглушенные голоса. Ассистент прикрыл трубку ладонью. Наконец послышался голос Ланглебера:

— Чего вы хотите?

Голос был резким. Он звучал гулко, как под сводами церкви. Жанна догадалась, что врач включил громкую связь.

— Задать вам пару вопросов.

— В каком качестве?

— Дело пока не у меня, — признала она.

— Какое дело? Вы о чем?

— Я надеюсь, что расследование каннибальских убийств поручат мне.

— Тогда и звоните.

— Доктор Ланглебер, время не терпит. Есть подозрение, что каннибальские убийства связаны с пожаром, в котором погиб Франсуа Тэн.

— Что за подозрение?

Жанна ломала голову, не находя ответа. Пришлось увести разговор в сторону:

— Вы закончили вскрытие Франсуа Тэна?

— Работаю над отчетом.

Она попала в точку: как раз сейчас они занимаются его телом. Перед глазами вспыхнула картинка: двое схватились на пылающей галерее.

— Вы обнаружили следы борьбы?

— Вы что, шутите? То, что осталось от Франсуа Тэна, у меня перед глазами. Уверяю вас, что здесь и в помине нет следов чего бы то ни было. Тэн превратился в головешку.

Он почувствовала, как к глазам подступили слезы. С самого пробуждения она едва сдерживалась, но теперь… Она хлюпнула носом, затем твердым голосом произнесла:

— То есть нет никаких следов, указывающих на то, что произошло перед пожаром?

— Сразу видно, что вам мало что известно о горении. Когда пожарные извлекли тело, оно было неузнаваемым. Под воздействием температуры плоть разбухает, так что лопается кожа. Вам приходилось запекать в духовке курицу?

— Доктор, вы говорите о моем друге.

— Он был и моим другом, что не помешало ему лопнуть, как сосиска.

Жанна замолчала. Медик продолжал:

— Чтобы установить причину смерти, я должен вскрыть тело. На отравление угарным газом указывает розоватая окраска органов. Будем надеяться, что он задохнулся, а не сгорел заживо.

Тэн и та тварь дерутся на галерее, охваченные пламенем. Ответ ей известен. И вдруг, когда она уже потеряла надежду что-то узнать, медэксперт произнес:

— Ладно. Есть тут одна странность.

— Какая?

— Следы какого-то вещества на теле. Особенно на ладонях и на руках.

— Горючего?

— Напротив.

— Не понимаю.

— Чего-то негорючего. Вроде лака. Или смолы. Как бы защитный слой.

Зачем Франсуа Тэн стал бы покрывать себе руки защитной пленкой? Похоже, Ланглебер пришел к тому же выводу, что и она.

— Если он хотел спастись от огня, у него ничего не вышло. Руки обгорели ничуть не меньше, чем все остальное.