Лес мертвецов

— Аутизм — это не патология, поражающая лишь часть мозга. Это системное расстройство, понимаете?

Жанна согласилась. В психологическом профиле Хоакина что-то не сходилось. Она попрощалась с психологом и отсоединилась. Через несколько секунд у нее в кармане пиджака зазвонил мобильный.

— Это Эмманюэль. — У Жанны полегчало на душе. — Только что прочитал «Монд». Что за история с пожаром?

Жанна взглянула на часы. 15.30. Значит, в «Монде» за вторник вышла первая статья, посвященная событиям на улице Монсе. Она вкратце описала вчерашнюю безумную ночь. Звонок Тэна. Огненный ад. Свою попытку спасти друга…

— Тут есть какая-то связь с тем делом, о котором ты говорила в субботу?

— Самая прямая.

— Твои подозрения подтвердились?

— Это уже не подозрения, а факты.

— Думаешь, дело поручат тебе?

— Нет. Но я сделаю то, что должна.

— Будь осторожна, Жанна.

— В каком смысле?

— Во всех. Если это был поджог, убийца снова, не раздумывая, уничтожит любого, кто сумеет к нему подобраться. С другой стороны, ты не можешь вести расследование в одиночку, без полномочий. Не говоря уж о разборках с начальством. Никто тебе не позволит заниматься самодеятельностью.

— Я буду держать тебя в курсе.

— Удачи, детка.

Жанна отключилась и подумала об Антуане Феро. Не то чтобы она ждала от него звонка. Психоаналитик в бегах. Он не позвонит. Да он и не знает, что она — следственный судья и единственный человек в Париже, который может ему помочь.

Снова зазвонил телефон. Но не сотовый, а городской.

— Жанна?

— Я.

Она уже узнала голос «Председателя». Председателя Нантерского суда.

— Жду тебя в моем кабинете. Немедленно. Можешь не обращаться к секретарше.

27

Председателя трудно было назвать представительным. Тот, кто твердой рукой правил Нантерским судом и чье понимание французского правосудия было законом для одного из крупнейших департаментов Иль-де-Франс, выглядел настоящим уродцем. Маленький, тщедушный, сухонький, он едва был виден из-за письменного стола и буквально утопал в своем кресле. Чем-то он напоминал жителей Помпеи, погребенных под слоем пепла после извержения Везувия: плешивый, поседевший и сморщенный.

Но больше всего поражало его лицо. Оно состояло из рытвин и шишек, глубоких впадин и безобразных выступов. Череп такой неправильной формы, что казалось, его распирают легионы безумных мыслей и извращенных суждений. Выпуклые глаза постоянно затянуты желтоватой пленкой. И только глубокий баритон, исходивший из толстых, словно недовольно надутых губ, вполне соответствовал его должности.

— Садись.

Жанна повиновалась. Поднимаясь по лестнице, она тешила себя надеждой, что председатель поручит ей расследование каннибальских убийств или пожара на улице Монсе. А то и оба дела. Но при виде его будто выкованной молотом физиономии она поняла, что ее ждет кое-что куда более банальное. — Добрая старая головомойка по всем правилам.

— Ну что, гордишься собой?

Жанна предпочла промолчать. Она не знала, что он, собственно, имеет в виду — слишком много проступков и нарушений было на ее совести. И теперь ждала продолжения.

— Как судья ты обязана заботиться о своей безопасности и всегда обращаться в компетентные органы. В данном случае тебе следовало обратиться к пожарным. Точка.

— Я действовала как частное лицо.

— А взысканию ты подвергнешься как судья. Dura lex, sed lex.

Жанна мысленно перевела: «Закон суров, но это закон». Судьи охотно прибегают к латинским цитатам, унаследованным от отцов правосудия — римлян. Председатель сыпал ими направо и налево.

— Досадно, — добавил он с притворным сожалением, — но теперь ты свидетель по делу, и прокуратура не может поручить тебе расследование.

— Никто и не собирался.

— Откуда тебе знать?

— Женская интуиция.

Председатель нахмурился:

— Тебе его не поручили бы, потому что ты женщина?

— Проехали, — сказала Жанна, к которой вернулась самоуверенность.

— И второе. Мне говорили, что ты выезжала на каннибальские убийства вместе с Тэном.

— Так и есть.

— В каком качестве?

— Консультанта.

Он медленно кивнул. Мешки у него под глазами наводили на мысль о таинственных железах, наполненных жидкостью, которую вырабатывают время и опыт.