Перси Джексон и похититель молний

Сатир был уже в десяти футах от края ямы, когда мы перехватили его и потащили вверх по склону. Вторая крылатая туфля слетела с его ноги, сердито описала вокруг нас окружность и, прежде чем кануть в расселине вслед за своей близняшкой, в знак протеста стукнула нас по головам.

Мы втроем без сил рухнули на обсидиановый гравий. Все мое тело словно налилось свинцом. Даже рюкзак казался тяжелее, будто кто-то напихал в него камней.

Гроувер весь исцарапался. Все руки его были в крови. Зрачки по-козлиному сузились, как бывало всегда, когда он сильно пугался.

— Не знаю, как… — Он никак не мог отдышаться. — Я не…

— Постой, — сказал я. — Послушай.

Я расслышал шепот где-то там, в потемках.

Еще через несколько секунд Аннабет сказала:

— Перси, это место…

— Тсссс. — Я встал.

Звук становился громче, бормочущий злобный голос раздавался где-то далеко снизу. Он исходил из ямы.

— Ч-что это за шум?

Гроувер приподнялся.

Аннабет теперь тоже его слышала. Я видел это по ее глазам.

— Тартар. Это вход в Тартар.

Я выхватил из ножен Анаклузмос.

Бронзовое лезвие вспыхнуло во мраке, и злобный голос притих, но только на мгновение, чтобы затем возобновить свой речитатив.

Теперь я почти различал слова — древние, очень древние, древнее греческих. Как если бы это было…

— Волшебство, — сказал я.

— Надо выбираться отсюда, — поторопила Аннабет.

Общими усилиями мы поставили Гроувера на копыта и двинулись к выходу из туннеля. Двигать ногами быстрее я не мог. Рюкзак тянул меня вниз. Когда мы бросились бежать, голос позади нас зазвучал громче и рассерженнее.

Удрали мы вовремя.

Сильный порыв холодного ветра дунул нам в спины, будто яма выдохнула полной грудью. В какой-то ужасающий момент почва ушла у меня из-под ног, и я поскользнулся на гравии. Окажись мы ближе к краю, бездна затянула бы нас.

Мы с трудом продолжали пробиваться вперед и наконец достигли верхней части туннеля, где пещера расширялась, переходя в Поля асфоделей. Ветер стих. Яростный стон эхом донесся из глубины туннеля. Нечто было совсем не радо, что мы успели сбежать.

— Что это такое было? — выдохнул Гроувер, когда мы рухнули на землю в относительной безопасности, в рощице черных тополей. — Один из любимых питомцев Аида?

Мы с Аннабет переглянулись. Я догадывался, что она вынашивает идею, возможно, ту же самую, которая пришла ей в голову во время нашей поездки в Лос-Анджелес, но тогда Аннабет слишком испугалась, чтобы поделиться ею. Этого было достаточно, чтобы я тоже ужаснулся.

Надев колпачок на меч, я опустил ручку в карман.

— Пошли дальше. — Я поглядел на Гроувера. — Можешь идти?

— Да, конечно, — сказал он, явно собираясь с духом. — В любом случае эти туфли никогда мне не нравились.

Сатир старался держаться отважно, однако его била такая же дрожь, как меня и Аннабет. Что бы ни находилось там, в яме, это не принадлежало никому. Это было нечто неизъяснимо древнее и могущественное. Даже Ехидна не вызвала у меня такого чувства. Я почти испытал облегчение, повернувшись спиной к туннелю и устремив взгляд на дворец Аида.

Почти.

* * *

Высоко во мраке над парапетами кружили фурии. Снаружи стены крепости отливали черным, а бронзовые ворота высотой с двухэтажный дом стояли нараспашку.

Подойдя поближе, я увидел, что на воротах выгравированы сцены смерти. Некоторые были взяты из современной жизни: атомная бомба, взрывающаяся над городом, окоп с солдатами в противогазах, голодающие африканцы, выстроившиеся в очередь с пустыми мисками, но все они выглядели так, будто их отчеканили в бронзе тысячи лет назад. Мне пришло в голову, что я смотрю на сбывшиеся пророчества.

Во дворе был разбит самый странный сад, который мне доводилось видеть. Разноцветные грибы, кусты, приносящие ядовитые плоды, и чудные светящиеся растения росли здесь без солнечного света. Драгоценные камни восполняли отсутствие цветов — соцветия рубинов, каждый величиной с мой кулак, бутоны необработанных алмазов. То тут, то там, как застывшие гости, стояли изваяния из сада Медузы — превратившиеся в камень дети, сатиры и кентавры с нелепой улыбкой на губах.

Посреди сада росли гранатовые деревья, их оранжевые соцветия неоново мерцали во мраке.

— Сад Персефоны, — сказала Аннабет. — Пошли дальше.

Я понял, почему она хотела, чтобы мы не останавливались. Терпкий запах цветов граната нагонял оцепенение. Мной овладело неожиданное желание отведать один из плодов, но потом я вспомнил историю Персефоны. Единожды вкусив пищу в царстве мертвых, мы уже никогда не выберемся отсюда. Я оттащил в сторону Гроувера, пытавшегося сорвать большой спелый гранат.