Севильский слепец

За дверью их встретила все та же глупая панда. Мужчины осматривались, взирая на печальный итог короткой и тяжелой жизни. Рамирес стал перебирать дешевые безделушки на туалетном столике.

— Что мы, собственно, здесь делаем? — спросил он.

— Просто смотрим.

— Думаете, он здесь бывал?

— Слишком рискованно, — ответил Фалькон. — Нам нужен адрес и номер телефона ее сестры. Эта панда для ее племянницы.

Рамирес перевел взгляд с панды на своего шефа и увидел другого Фалькона, потерянного и несчастного, ссутулившегося и одинокого.

— На прошлогодней Ферии я выиграл похожую зверушку для своей дочки, — сказал Рамирес, кивнув в сторону безмолвной гостьи. — Она ее обожает.

— Удивительно, как мягкие игрушки пробуждают инстинкт любви, — сказал Фалькон.

Рамирес не воспользовался случаем завести более доверительные отношения.

— А видение-то у нее не такое уж совершенное, — заметил Рамирес, глядя на пару контактных линз, валявшихся на ночном столике.

— Она была с ним знакома раньше, — сказал Фалькон. — Я в этом уверен. Вспомните, сколько материала он отснял, чтобы сделать фильм «Семья Хименес». Он наверняка заметил, что Хименес снова и снова возвращается к одной и той же проститутке. И хотел узнать, почему.

— Ну, может, она лучше всех в городе работала ртом, — грубо пошутил Рамирес.

— Ведь есть же какое-то объяснение.

— Она выглядит совсем молоденькой, — предположил Рамирес. — Возможно, это ему нравилось.

— Его сын сказал, что он влюбился в свою первую жену, когда ей было тринадцать лет.

— Да что б там ни было, старший инспектор, это всё одни догадки.

— А на чем еще мы можем строить наши выводы? — ответил Фалькон. — При том, какие он оставляет следы, нам не нужны дополнительные улики.

— Как считает судебный следователь Кальдерон, у нас по-прежнему есть главная подозреваемая, — напомнил Рамирес.

— Я не забыл о ней, инспектор.

— Если она кого-то наняла и развязала руки какому-то психопату, то, возможно, сама не чувствует себя в безопасности, — рассуждал Рамирес. — Я по-прежнему считаю, что мы должны как следует поднажать на нее.

Подруги Элоисы прошли гуськом мимо двери, направляясь в комнату толстушки. Рамирес нашел записную книжку Элоисы. Они прошли по коридору в прокуренную конурку, где сгрудились девушки.

Фалькон подробно рассказал им о том, что случилось. Единственное, что нарушало тишину, это щелканье дешевеньких зажигалок да втягивание сигаретного дыма. В ответ на его вопрос, встречалась ли Элоиса с кем-нибудь вне работы, послышались смешки. Он настойчиво попросил их подумать об этом, и они в один голос заявили, что тут и думать нечего. У нее не было никого, кроме сестры в Кадисе. Фалькон скользнул взглядом по их лицам. Они напоминали беженок. Спасающихся от жизни, застрявших на границе цивилизации, бесприютных. Он отпустил их. Осталась одна толстушка.

— Был тут один, — сказала она, когда все ушли. — Не то чтобы постоянный клиент, но она с ним встречалась не раз. Она говорила, что он совсем другой.

— Почему вы не упомянули об этом раньше? — спросил Фалькон.

— Потому что думала, что Элоиса уехала. Она говорила, что собирается уехать.

— Начните с начала, — попросил Фалькон.

— Она рассказывала, что он не хотел заниматься с ней сексом. Ему нужно было только разговаривать.

— Один из этих, — брякнул Рамирес, и Фалькон взглядом заставил его замолчать.

— Он сказал ей, что он писатель. Чего-то там делает для фильма.

— О чем они разговаривали?

— Он выспрашивал у нее все про ее жизнь. Ну ничего не упускал. А особенно интересовался тем, что называл «переходом границ».

— Вы знаете, что он под этим подразумевал?

— Первый половой контакт. Первый половой контакт за деньги. Первый раз, когда она позволила делать с собой определенные вещи. Первая беременность. Первый аборт. Первые побои. Первый раз, когда мужчина угрожал ей ножом. Первый раз, когда мужчина наставил на нее пистолет…порезал ее. Такие вот границы.

— И они всего лишь разговаривали?

— Он платил ей за секс, но они только разговаривали, — подтвердила она. — А под конец вообще просто разговаривали.

— Она рассказывала, как он выглядит? — спросил Фалькон. — Откуда он? Как он говорил? У него было имя?

— Она называла его Серхио.

— Это к нему она отправилась в пятницу вечером?