Перси Джексон и последний олимпиец

При виде корабля мои кишки скрутило в узел. Я чуть не умер дважды на Принцессе Андромеде. Теперь она шла прямо на Нью-Йорк.

- Ты знаешь, что делать? - крикнул Бекендорф по ветру.

Я кивнул. Мы хотели сделать сухую работу на верфи в Нью-Джерси, используя брошенные суда как наши цели. Я знал, как мало времени у нас. Но я также знал, что это наш лучший шанс положить конец вторжению Кроноса, прежде чем все начнется.

- Блекджек, - сказал я, - высади нас на самой низкой кормовой палубе.

"Есть, босс, - сказал он. - Приятель, я ненавижу вид этой лодки".

Три года назад, Блэкджек был в плену на Принцессе Андромеде, пока не бежал с небольшой помощью моих друзей и меня. Я думаю, он бы предпочел заплести гриву, как My Little Pony, чем вернуться сюда снова.

- Не жди нас, - сказал я ему.

"Но, босс..."

- Поверь мне, - сказал я. - Мы уйдем от них сами.

Блэкджек сложил свои крылья и помчался к лодке, как черная комета. Ветер свистел у меня в ушах. Я видел монстров, патрулирующих верхнюю палубу судна, - драконицы женщины-змеи, адские гончие, гиганты, и морские демоны, известные как тельхины - но мы были так быстры, что никто из них не поднял тревогу. Мы опустились к корме корабля, и Блэкджек распрямил свои крылья, заходя на посадку на нижней палубе. Я слез, чувствуя тошноту.

"Удачи, босс, - сказал Блекджек. - Не дайте им превратить вас в конину!"

После этого, мой старый друг улетел в ночь. Я взял ручку из кармана и снял колпачок, и Анаклузмос принял истинный вид - три фута смертоносной небесной бронзы, светящейся в сумерках.

Бекендорф вытащил кусок бумаги из кармана. Я думал, что это карта или что-то вроде того. Потом я понял, что это фотография. Он смотрел на нее в тусклом свете - улыбающееся лицо Силены Богарт, дочери Афродиты. Они начали встречаться прошлым летом, после того, как несколько лет им говорили: "Да, вы, ребята, любите друг друга!" Даже с учетом всех опасных миссий, Бекендорф был этим летом счастливее, чем я когда-либо его видел.

- Мы вернемся обратно в лагерь, - пообещал я.

На какое-то мгновение в его глазах промелькнуло беспокойство. Но затем он нацепил свою прежнюю уверенную улыбку.

- Еще бы, - сказал он. - Пойдем разрубим Кроноса обратно на миллион кусочков.

Бекендорф пошел вперед. Мы шли по узкому коридору к служебной лестнице так, как практиковались, но мы застыли, когда услышали шум над нами.

- Мне все равно, что говорит твой нос! - зарычал наполовину человеческим, наполовину собачьим голосом тельхин. - Последний раз, когда ты учуял полукровку, оказалось, что ты мясоголовый сендвич!

- Хороший сендвич! - зарычал второй голос. - Но это запах полукровки, клянусь. Они на борту!

- Ба, твой мозг не на борту!

Они продолжали спорить, и Бекендорф указал вниз. Мы спустились так тихо, как только могли. Два этажа вниз, голоса тельхинов начали угасать.

Наконец, мы пришли к металлическому люку. Бекендорф одними губами сказал: "машинное отделение".

Он был заперт, но Бекендорф вытащил какую-то систему фрез из своей сумки и рассек засов, как будто он был из сливочного масла.

Внутри ряд желтых турбин, размером с зернохранилище, тряслись и гудели. Датчики давления и компьютерные терминалы стояли вдоль противоположной стены. Тельхин склонился над консолью, но он был настолько увлечен своей работой, что не заметил нас. Он был около пяти футов высотой с черным телом морского котика и короткими толстыми ногами. У него была голова добермана, но когтистые руки были почти человеческими. Он рычал и бормотал, стуча по клавиатуре. Может, он общался со своими друзьями на уродливолицые.com.

Я шагнул вперед, и он напрягся, вероятно, почуяв неладное. Он прыгнул боком к большой красной кнопке тревоги, но я заблокировал его путь. Он зашипел и бросился на меня, но один взмах Анаклузмоса, и он взорвался в пыль.

- Один готов, - сказал Бекендорф. - Около пяти тысяч на подходе.

Он бросил мне банку густой зеленой жидкости - Греческий огонь, одно из наиболее опасных веществ в магическом мире. Потом он бросил мне еще один важным инструментом героя-полубога - клейкую ленту.

- Прикрепи к консоли, - сказал он. - Я разберусь с турбинами.

Мы принялись за работу. В комнате было жарко и влажно, и мы моментально вспотели.

Корабль уже не справлялся. Будучи сыном Посейдона, я замечательно ориентировался на море. Не спрашивайте меня, как, но я могу сказать, что мы были на 40,19 ° северной широты, 71.90 ° западной долготы, делая восемнадцать узлов, а это означает, судно прибудет к Нью-Йоркской гавани на рассвете. Это будет наш единственный шанс остановить его.