Смерть и немного любви

– Константин Михайлович, это я. Вы знаете, что Артюхин куда-то сбежал?

– Нет еще. А что, и вправду сбежал? – спокойно поинтересовался Ольшанский.

– Я только что разговаривала с Самыкиной, эти сведения от нее.

– Но Самыкина-то на месте?

– На месте.

– Ну и ладно. Она у меня под следствием за ложные показания, а Артюхина я передал в суд, пусть у них теперь голова болит, это ж они его под залог выпускали. А ведь я был против, говорил же, что не нужно его отпускать. Небось взятку судье сунули.

– Так что же, им теперь никто не интересуется? И пусть себе скрывается?

– Ну, это как повезет. Знаешь, Настасья, поскольку залог у нас введен совсем недавно, практики нет, никто не знает толком, чего делать и как контролировать. Может, судья схватится, захочет с Артюхиным о чем-нибудь поговорить. Может, милиция по его месту жительства начнет проверять, как он себя ведет, как условия залога соблюдает. В милиции тоже добросовестные попадаются. А может, никто и не чухнется до самого суда. Здесь прогнозировать трудно. Но судье я, конечно, сообщу. А о чем ты с Самыкиной разговаривала?

– У нее те деятели, которые дали Артюхину денег на залог, свои баксы обратно требуют. Боятся, что все сгорит в огне государственного дохода. Вот она и примчалась на жалость давить.

– Считает, что ты во всем виновата?

– Ну да.

– Ладно, не обращай внимания, проскочим. Ты в отпуске, вот и отдыхай спокойно. Как тебе семейная жизнь?

– Отлично. Лучше, чем я думала.

– Ну, дай-то бог.

Когда Антон уходил, Настя накинула на плечи куртку и спустилась вниз вместе с ним.

– Анастасия, неужели вам совсем не жалко эту девушку? – спросил он, останавливаясь возле своей ярко-желтой машины и доставая зажигалку.

– Нет, – сдержанно ответила она.

Она, собственно, и пошла вниз вместе с ним для того, чтобы поговорить об этом. Но говорить почему-то не хотелось.

– А почему она считает вас в чем-то виноватой?

– Потому что я доказала, что ее любовник совершил изнасилование.

– Странная логика, – усмехнулся Антон. – И вы действительно не знаете, как ей помочь?

– Почему, знаю. Поднять на ноги все частные сыскные агентства, заплатить им деньги и найти Артюхина раньше, чем его хватится милиция. Потому что если его начнет искать милиция, то залог пропадет.

– Так почему же вы ей этого не посоветовали?

– Потому что я работаю в милиции, а не в частном сыскном агентстве.

– А вы могли бы сами его найти?

– Вряд ли, – она пожала плечами. – Я не умею этого делать. Никогда не приходилось. Этим занимаются специальные подразделения и специальные сотрудники.

– Все-таки жалко ее, – вздохнул Антон. – Она так плакала, просто невыносимо было видеть.

– Да? Неужели жалко? А я видела, как плачет та девушка, которую изнасиловал Артюхин. И представьте себе, мне ее тоже было жалко, и невыносимо было видеть чудовищные фиолетовые синяки на ее лице и руках. Он же ее избил, как вы понимаете. Привязался на улице, а она со страху побежала от него через парк, потому что так короче. Короче, конечно, зато темнее и безлюднее. Январь, в шесть вечера уже ничего не видно, а это произошло в девять. И народу никого. И между прочим, Артюхин был прилично выпивши.

Антон помолчал немного, потом внезапно улыбнулся.

– Простите, я, кажется, глупость сказал. В любом случае вам виднее, как правильно поступить.

Они распрощались дружелюбно и тепло. Но Насте почему-то было неприятно, она быстро вошла в подъезд, не дожидаясь, пока Антон уедет.

* * *

На следующее утро Насте выспаться не удалось. Она легла поздно, из головы не выходила пара, получившая письмо два месяца назад. Проворочавшись почти до трех часов, она вышла на кухню, уселась поудобнее, положив ноги на табуретку, закурила и погрузилась в размышления, из которых ее вывел проснувшийся Чистяков, который, скроив зверскую мину, насильно увел ее спать, заставив принять снотворное.

– Какое снотворное, Лешик, уже половина четвертого, – пыталась сопротивляться Настя. – После таблетки нужно проспать как минимум восемь часов, иначе я буду совсем разбитая.

– И что? Спи себе на здоровье сколько влезет. Тебе же на работу не идти.

Около четырех часов ей удалось уснуть, а в одиннадцать ее растолкал Леша.

– Ася, Шевцов звонит. У них там еще письма объявились.

Сон как рукой сняло. Настя подпрыгнула на постели и схватила протянутую мужем телефонную трубку.