Эфиоп, или Последний из КГБ. Книга II

— Ноги!!!

В Питере наступила мертвая тишина, оркестр перестал играть, стрельба прекратилась, было слышно, как трещит лед. Под Невой у Дворцовой площади произошел следующий диалог:

— Саня, какие ноги?

— Вижу ноги, Герман Борисыч!

— Так тащи их сюда, дракона пасть!

Пушка в Петропавловской крепости выстрелила в полдень. Народ застыл на мосту и набережной, как заговоренный. Какой-то таинственный подводный Саня схватил Гайдамаку снизу за ноги и потащил на дно, вызвав на Неве гигантский водоворот. Гайдамака опять ненадолго угодил в кипяток и очнулся на куче угля в какой-то превеликой подземной кочегарке, весь красный, пухлый, рыхлый и рассыпчастый. Здесь было сыро, жарко, полутемно и безархитектурно, а запах стоял, как в дворовом сортире; но воздух был хотя и тяжел, но кислороден, и Гайдамака наконец-то вдохнул с облегчением.

Над ним склонились две человеческие фигуры, но с хвостами и с песьими головами беспородных кудлатых дворняг, и с безграничным удивлением его разглядывали. Первый (Герман Борисыч) был, как видно, начальником смены, второй (Саня) старшим после него. Oстальные пятеро суетились около печей, труб и кранов с кочергами, лопатами и разводными ключами; один возился со сварочным аппаратом.

— Ну, Сашко, скажи «спасибо», что я тебя спас, — сказал Саня, вытирая руки ветошью.

Это был могучий человеко-кобель высотой метра два и с широченной грудью. Он тяжело дышал, вывалив длинный розовый язык.

— Это ты оригинально сморозил — йогами вперед и к нам. Переполох! Нет уж, спасибом не отделаешься — с тебя бутылка!

— Помолчи, — задумчиво произнес Герман Борисыч, разглядывая показания какого-то манометра.

Этот тип был с кудлатыми бакенбардами и бородкой.

— Тут такой парадокс, что нас за ушком не почешут. Этот штымп в трех водах искупался, а живая и мертвая вода не для этих дел. Скажи, тебя куда послали? — спросил он Гайдамаку.

— К чертовой матери, — пробормотал Сашко.

— Вот! А он к нам попал.

— Что же с ним делать? — спросил Саня, оглядываясь на печи.

— Куда сварочный аппарат поволок?! — заорал Герман Борисыч нерадивому работнику. — К третьей тащи, к третьей!

— Черти собачьи! — испугался Гайдамака. — Отправьте меня к чертовой матери, и все дела!

— Куда, на Луну?

— Да хоть на Луну!

— Она, конечно, женщина добрая, — задумался Герман Борисыч. — Но как бы тут под сокращение не загреметь, дракона пасть.

— Что ты! — испугался Саня.

— Так меня ж транзитом через вас послали — к чертям собачьим и к чертовой матери! — придумал Гайдамака. — Вот вам и алиби!

— Га! Соображаешь! — обрадовался Герман Борисыч. — Транзит — он и есть транзит. Решено — катись к чертовой матери!

— Ну, Сашок, поздравляю! — залаял Саня. — Она у нас замечательная женщина, вот ты с пей познакомишься!

— Саня, приготовь лифт, но чтоб тихо, — приказал Герман Борисыч. — Фитиль на складе возьми. И толу.

— Я динамит возьму, можно? Или противотанковую мину, — обрадовался Саня.

Он всему радовался. Этот малый не мог молчать или находиться в спокойном состоянии — он чесался, вилял хвостом, садился в кучу угля, однажды подпрыгнул, клацнул зубами и проглотил пролетавшую зеленую муху.

— Понравился ты мне, Сашко, — сказал он. — Понравился ты мне за то, что я тебя спас. Я добрый, я люблю спасать, я душеспасительные книжки читаю, на спасателя учусь, не век же в этой кочегарке сидеть.

— Шевелись там! — гавкнул Герман Борисыч.

Саня повел Гайдамаку к лифту, где опять пронзительно запахло сероводородом. Кнопок в лифте было всего три. Саня нажал на третью, лифт поднялся, надо полагать, на поверхность, и Саня подготовил Гайдамаку к старту: проделал дырку в штанах, размотал и вставил куда надо фитиль, еще немного повозился и чиркнул спичкой. Позади Гайдамаки зашипело, очко его сжалось (не казенное, не железное и не чужое); Саня сказал: «Ну, бывай! Привет там!» — и поспешно выскочил из лифта.

Лифт перестал гудеть и дрожать, фитиль перестал шипеть, взрыва Гайдамака не услышал, но почувствовал мягкий толчок, пробил головой стальной потолок лифта и не спеша поплыл наподобие подводной лодки или батискафа в какую-то очередную неизвестность.

[На Луне никакой чертовой матери не оказалось. Уже потом, задним числом, Гайдамака понял, что Герман Борисыч обманул его. Начальник смены хорошо понимал, что не имеет никакого права вышвыривать Сашка в лунную неизвестность. Он обязан был подать рапорт по начальству, или в самом деле отправить Гайдамаку к чертовой матери, или, на худой конец, отфутболить его к какому-нибудь своему подземному коллеге, но он побоялся сокращения. К Сане, конечно, никаких претензий, но и Саня-дурак мог бы догадаться, что с противотанковыми минами шутки плохи и что вполне хватило бы обычного пиропатрона, чтобы вышибить Гайдамаку хоть в какую-нибудь устойчивую реальность, чтобы он мог там худо-бедно прижиться. Но не судьба.]