Беру свои слова обратно

На той же странице опубликован другой, на этот раз несекретный приказ Жукова о расстрелах. Он подписан в тот же день — 19 сентября 1941 года. Но это уже о других расстрелах, которые днем раньше были приведены в исполнение. И тут же еще один приказ — от 21 сентября. И опять о расстрелах. Тоже подписан Жуковым. Это не угрозы расстрелом, а информация к размышлению о том, что осуществлено накануне.

22 сентября Жуков и Жданов направили Военному Совету 8-й армии шифровку. В составе Военного Совета — командующий 8-й армией генерал-майор Щербаков В.И., член военного Совета дивизионный комиссар Чухнов И.Ф., заместитель командующего армией генерал-лейтенант Шевалдин Т.И. и начальник штаба генерал-майор Кокорев П.И. Вот завершающие фразы: «...Такой военный совет вполне заслужил суровой кары, вплоть до расстрела. Я требую: Щербакову, Чухнову, Кокореву выехать в 2 дно, 11 сд, 10 сд и лично вести их в бой. Шевалдину и Кокореву предупредить командиров всех степеней, что за самовольное оставление Петергофа будут расстреляны, как трусы и изменники. Всем объявить — НИ ОДНОГО ШАГУ НАЗАД» (ВИЖ. 1992. No 6. С. 18). Это — пять дней Георгия Константиновича. Это кое-что из того, что сохранилось в архивах. Но не все ведь сохранилось, и не все доступно. Да и не все злодеяния святого гения фиксировались в архивных делах.

— 4 -

Жуков находился в Ленинграде чуть больше трех недель. И каждый день — расстрелы, расстрелы, расстрелы. И угрозы расстрела всем — от командующих армиями до рядовых бойцов. Приказы Жукова о расстрелах — то секретные, то совершенно секретные. В зависимости от того, какой категории командиров они адресованы. И тут же — приказы о расстрелах несекретные, для всех бойцов и командиров. А еще приказы о том, чтобы заместители командующих армиями и начальники армейских штабов лично вели в бой стрелковые дивизии или дивизии народного ополчения (дно). Впереди на лихом коне! Так учит Жуков!

Вот вам и вся стратегия. Вот вам и превосходство жуковского оперативно-стратегического мастерства над выучкой гитлеровских генералов. Уж гитлеровцы явно до таких высот военного искусства не дошли. У них начальники штабов армейского уровня лично в бой дивизии не водили.

Все тут превосходно, а непонятно вот что: вести дивизию можно в наступательный бой. А в обороне ее никуда вести не надо. Если (по Жукову) Ленинград находился в критическом положении, то ставь войска в оборону. Вспомним книгу детства «Остров сокровищ». Хороших людей на острове горсточка, а плохих — целая шайка. Но случайно в кустах оказался... нет, нет, не рояль. В кустах оказался бревенчатый домик, обнесенный частоколом. В нем хорошие и засели. Частокол от пуль спасает, да еще и стенки у домика крепкие. Из окошка высунулся — бабах из мушкета! Считай, одним врагом меньше. Даже когда враги на приступ пошли, то все равно частокол героев спас. Врагу перелезть через колья надо. Тут-то и бей его по голове! И не могут все враз налететь. Один перескочил, а другой только примеряется. Бей их по одному. Если бы герои приняли бой в открытом поле против банды пиратов, то погибли бы ни за грош. А стены спасли.

В Ленинграде у Жукова был не бревенчатый домик, а неприступные укрепленные районы, форты, капониры и бастионы. Вот в них и посади свои дивизии! Даже в обыкновенном окопе боец защищен почти полностью. Только голова торчит. И стреляет он с места. А наступающий — враг — в поле, в полный рост. Он виден целиком. К тому же запыхался: бежит, а на нем вон сколько всего навешано. Обороняющийся стреляет с места, с упора. А наступающий с хода, с руки. Если же обороняющиеся войска засели не в траншеях, а в железобетонных и броневых казематах, то им и подавно враг не страшен — знай себе постреливай.

Вот если бы великий стратег прочитал «Остров сокровищ», если бы постиг тактику на уровне приключенческих книг для юношества, то не гнал бы войска из неприступных капониров и блокгаузов в чисто поле в дурацкие атаки, да еще и с генерал-майорами и генерал-лейтенантами впереди.

В своей самой правдивой книге о войне «Воспоминания и размышления» гений стратегии об этих атаках не вспомнил и не размышлял. И про свирепые расстрельные приказы — тоже. А было бы интересно посчитать, сколько он таких приказов за свою жизнь подписал и сколько людей перестрелял лично.

У защитников великого полководца на любую мерзость, на любое преступление есть объяснение и обстоятельный ответ: да, признают они, были такие приказы, но это так, для острастки, это Георгий Константинович только пугал. Каждый день подписывал приказы о расстрелах, но этим он только демонстрировал строгость. Никто и не думал эти приказы выполнять... «Конечно, Жуков никого не расстрелял и не повесил. Но обстановка требовала резких фраз» (Н.Н. Яковлев. Маршал Жуков. С. 91).