Не тронь гориллу

Я вздрогнул от сырого воздуха и произнес:

– Ладно, Джорджио, теперь последнее: ты назовешь мне имена всех, кто платил Терроне, всех бывших клиентов Блондина, которых ты знаешь.

– Они убьют меня.

– Не волнуйся, у них и без тебя будет чем заняться.

Он, достав из кармана записную книжку и роясь в ней при свете фонаря, назвал имена, адреса и номера телефонов.

Я напряг память и сохранил в ней список фамилий, которые, как я и ожидал, не имели ничего общего с теми, что назвал Блондин. Терроне, видимо, напугал его гораздо сильнее, чем я.

Я посмотрел на часы: половина четвертого.

– Ладно, Джорджио, сейчас мы уйдем, а ты останешься здесь. И мой тебе совет: забудь о том, что случилось сегодня ночью.

Он сидел, скрючившись, на земле и даже не поднял головы, которую сжимал руками.

– Теперь история с Алисой станет известна всем, да? – спросил он едва слышно.

Я пошел к машине, в которую уже поспешили забраться мои друзья.

– Да, – ответил я. – Скоро взорвется вулкан дерьма. И надеюсь, этого будет достаточно, чтобы снести вас всех на хрен.

Некоторое время мы ехали молча. Повязки и бейсболка были выброшены в окно. Я чувствовал себя выжатым как лимон.

– Сандроне, – прервал тишину Алекс.

– Слушаю.

– Ты узнал то, что хотел?

– Узнал много важного, но… – замялся я, – в этой истории есть кое-что пугающе сложное. Я думал, что нашел убийцу, а оказалось, что вышел только на шантажиста, который может не иметь к убийству никакого отношения, но которому зачем-то нужно вывести меня из игры.

– Ну что же, копай это дело дальше, если хочешь, только теперь без меня. – Он резко вывернул руль, избегая столкновения с мотоциклистом, выскочившим из переулка. – Для меня история на этом заканчивается.

– Понимаю, – вздохнул я и высунул голову в окно, под струю свежего воздуха. За дверцей машины стояла глубокая ночь.

– Нет, ты не понимаешь.

– Хорошо, тогда объясни, – устало согласился я.

– Постараюсь. Как ты помнишь, я всегда тебе помогал, в любых делах, даже самых идиотских. Когда ты охотился на маньяков, когда разыскивал девчонок, сбежавших из дома. Я был вместе с тобой в самых абсурдных и опасных ситуациях, но это потому, что наши действия не переходили… – Правая рука Алекса очертила в воздухе кривую, прежде чем он нашел нужное слово и продолжил: – …границ закона. Это походило на… Словно ты идешь по проволоке со страховкой и не боишься сорваться вниз…

– Какая метафора! Кончай, вечер и так был трудный…

– Я почти закончил. Ты всегда говорил, что тебе не нравятся слишком рискованные дела, что ты стараешься за них не браться, что есть работа и работа.

– И это чистая правда.

– Ничего себе «правда», твою мать! – Он с силой ударил ладонью по приборной панели. За все время нашего знакомства я впервые видел его таким разъяренным. Его обычно бледные щеки налились краской гнева, заметной даже в слабом свете приборов. – Чем то, что делаем мы, отличается от того, чем занимается шантажист? И я имею в виду не только, что мы ведем себя как банда убийц…

– Алекс, ради бога!..

– Да, Сандроне, мы походим на мафиози или полицейских. И если ты этого еще не осознал, бесполезно пытаться тебе что-либо объяснять. – Тон у него был прямо ледяной. – Но это еще наименьшее зло, и я мог бы даже с ним смириться. Больше всего меня бесит, что ты втемную втянул в это дерьмо меня и Слона, наплевав на наше мнение. Ты потребовал, чтобы я украл машину, хорошо зная, чего мне это стоит, ты ничего не сказал заранее Слону о том, что собираешься сделать. Ты нас использовал, как…

– Алекс, послушай меня. Я понимаю твою обиду и очень сожалею, что так получилось. Но признай, в этой хреновой ситуации у меня не было времени на дискуссию…

– Сандроне, – покачал он головой. – Я знаю, что ты это сделал ненамеренно: ты так захвачен расследованием, что даже не заметил, что нарушаешь все правила, которые сам же установил. И поэтому пойми, я больше не участвую в деле. Мне очень жаль тебя, но ты сам себя загнал в эту «хреновую ситуацию».

Я почувствовал, что начинаю раздражаться:

– Не пережимай, Алекс, ты ошибаешься: я никогда не чувствовал себя так хорошо. Больше того, я наконец-то начинаю кое-что соображать.

Он пожал плечами:

– Ты дойдешь до дна и даже не заметишь. И когда эта история закончится, увидишь, в какой ты заднице. Но это твое дело. Главное, что меня рядом уже не будет.

Он взглянул на меня искоса и вновь уставился на дорогу.