Тот, кто знает

К трем часам ночи Ксюша начала задыхаться, обычно розовое ее личико посинело, и Наташа, прекратив бессмысленные самоуговоры, кинулась к телефону вызывать "скорую". Приехавшему врачу достаточно было одного взгляда на заходящегося в кашле и синеющего ребенка, чтобы немедленно забрать их обеих в инфекционную больницу.

Звонки в дверь и шум шагов разбудили Бэллу Львовну.

- Что случилось? - спросила она, выглядывая из своей комнаты в коридор.

- Мы едем в больницу, - на ходу бросила Наташа, идя с Ксюшей на руках вслед за врачом и медсестрой, - Ксюша заболела, кажется, круп. Если меня не будет, заберите мальчиков в пятницу из садика, хорошо?

- Конечно, конечно, - закивала Бэлла Львовна. - Господи, да что же это такое?

Последних слов Наташа уже не слышала, все ее внимание было сосредоточено на дыхании девочки, тяжелом и прерывистом, словно ей трудно было сделать вдох.

Все дальнейшее слилось для Наташи в сплошную непрерывную череду паровых ингаляций, уколов сначала в пухлую детскую попку, потом внутривенных, измерения температуры. Температура снизилась, градусник показывал тридцать семь и шесть, но Наташа видела, что ребенку не становится лучше. Дыхание было частым, началась одышка, кожа вокруг губ не просто временно бледнела, как раньше, а постоянно оставалась бескровной. Ксюша не спала, то и дело вскрикивала, периодически возникала рвота.

Наконец в девять утра дежурный врач "передал" их врачам отделения. Врач Кира Михайловна, полная, но несмотря на это энергичная и легкая в движении, сразу же велела нести Ксюшу в процедурный кабинет.

- Надо взять кровь из вены на анализ, потом поставим капельницу. Однако на пороге процедурного кабинета Ксюшу у Наташи забрали, а ей самой велели ждать в коридоре.

- Мы вас позовем, мамаша, когда нужно будет, - бросила ей медсестра.

Через некоторое время из-за двери раздался плач Ксюши. "Боже мой, что они с ней делают, ей же больно!" - мелькнуло в голове у Наташи, и она рванула дверь на себя.

- Выйдите, мамаша, - недовольно крикнула медсестра, - не мешайте. Наташа покорно отступила и чуть не сбила с ног проходящую мимо женщину в больничном халате - такую же, как она, мать, находящуюся здесь со своим ребенком.

- Извините, - машинально пробормотала она.

- Ничего, - без улыбки кивнула женщина. - Это ваш там кричит?

- Моя. Девочка. А вы не знаете, что они с ней делают? Почему ей так больно?

- В вену, наверное, попасть не могут. С нами так тоже несколько раз было. Вашей сколько?

- Девять месяцев.

- Ну так что ж вы хотите… - вздохнула женщина. - В таком возрасте им в вену плохо попадают, ручки пухленькие. Небось, ночью еще уколы внутривенно делали?

- Делали, - подтвердила Наташа.

- Значит, на одной ручке вена уже спалась, теперь на другой будут искать. С нами сколько раз такое было, - повторила она, и от этих слов Наташе стало легче. Ребенку этой женщины неоднократно ставили капельницу, несколько раз брали кровь из вены, значит, он болен тяжелее, чем Ксюша. Значит, с Ксюшей ничего страшного не произойдет.

Наконец из процедурки вышел врач, потом выглянула медсестра.

- Мамаша, зайдите. Только платочек наденьте, волосы приберите.

Ксюша лежала на процедурном столе, такая маленькая, несчастная, в глазах застыл страх, одна ручка привязана к столу, в нее введена игла от капельницы.

- Садитесь рядом и следите, чтобы ребенок не шевелился, - велела медсестра.

Наташа послушно присела на стоящий рядом стул и взяла Ксюшу за руку. Рука была горячей, температуру так и не удалось сбить окончательно. Но вводимое через капельницу лекарство, видимо, подействовало, потому что Ксюша через некоторое время уснула и проспала примерно полтора часа.

Через три часа капельницу сняли, и Наташа унесла девочку в палату. Она попыталась было покормить ее, но после первого же глотка снова началась рвота. Заглянула Кира Михайловна, послушала дыхание, посчитала пульс, велела измерить температуру.

- Ничего, ничего, мамочка, - сказала она Наташе, - все, что в таких случаях нужно делать, мы сделали, вотвот будет эффект. Нужно еще немножко подождать.

Она говорила еще какие-то успокаивающие слова, но лицо у нее было встревоженное. Наташа старалась не думать о плохом. Ну мало ли отчего может быть встревоженным лицо врача, работающего в детской инфекционной больнице, в отделении острых респираторных заболеваний и крупа? Детишки лежат больные, некоторые - тяжелые, и не с чего работающему врачу веселиться. Может, Кира Михайловна тревожится о совсем другом ребенке, понастоящему тяжело больном, она все время только о нем и думает, а с Ксюшей ничего страшного не происходит, вотвот начнут действовать лекарства, дадут эффект многочисленные ингаляции, и девочка перестанет задыхаться и пойдет на поправку.