Реквием

– Славочка! – Левченко мерзко захихикал и погрозил ему зажатыми в руке щипцами. – Я знаю и другое. Когда вы начали возиться с этим юным дарованием, у вас была какая-то жена. И где она теперь? Более того, вы потом женились еще раз, и ваша вторая супруга тоже растворилась в тумане. Женщины уходят, а мальчик остается. Согласитесь, картинка красноречивая. Кстати, дружочек мой, как поживают ваши дети? Или вы изгнали их из своей жизни вместе с очаровательной супругой?

– Дети здоровы, спасибо, – сдержанно ответил Вячеслав Олегович.

– Прелестные были ангелочки. – Левченко прикончил-таки лобстера-гиганта и тщательно вытер пальцы салфеткой. – Я вам всегда слегка завидовал, ибо мои сыновья приносят мне, увы, мало радости. Даже когда они были еще в нежном возрасте, от них были одни неприятности. Не успевал вытаскивать их из милиции за разные шалости. А уж когда выросли… Впрочем, неизвестно еще, что из ваших ангелочков получится. Сколько вашей старшей девочке? Насколько я помню, должно быть лет пятнадцать?

– Весной будет шестнадцать, – кивнул Зотов.

– А мальчику?

– Одиннадцать.

– Смотрите не упустите, – назидательно произнес Николай Степанович. Возраст опасный, всякое может случиться. Да что я вам рассказываю, будто сами не знаете.

Слова прозвучали для Зотова как пощечина, нанесенная вымазанной в дерьме ладонью. Интересно, может ли он вообще о чем-нибудь разговаривать с Левченко, не испытывая отвращения и брезгливости? Казалось бы, нейтральная тема – дети, ан нет, и тут мерзкий старикашка ухитрился сказать нечто такое, от чего Зотова аж передергивает.

В целом обед прошел достаточно мирно, Левченко не давил и не запугивал, но, впрочем, справедливости ради следует сказать, что он этого, как правило, никогда и не делал. Он был непоколебим в уверенности, что его никто не осмелится ослушаться, а если кто-то чего-то не делает, то не по нахальству или бесстрашию, а лишь по нерадивости и забывчивости. Ну напомнить, ну пожурить – и достаточно. И что самое неприятное – он был прав. Его действительно не смели ослушаться.

Под конец, когда подали кофе, Зотов все-таки спросил:

– Николай Степанович, вы настаиваете, чтобы материал был именно этот, или вам подойдет любой, с помощью которого можно достичь той же цели?

Левченко зыркнул недоверчиво из-под кустистых бровей и хмыкнул:

– Меня устроит любой материал, лишь бы он был действенным. Не предполагал, Славочка, что вы обладаете столь обширными возможностями и связями, чтобы доставать разноплановый материал. Вы меня приятно удивили. Значит, мои уроки много лет назад не прошли даром. Дерзайте, мой нежный любвеобильный друг, ищите и несите мне в клювике. Я приму все. Но в первую очередь я хочу знать, где ТОТ материал и что с ним случилось, ибо деньги можно зарабатывать, как вам известно, не только на использовании материалов, но и на их неиспользовании. Многие обеспеченные люди сегодня много заплатили бы за достоверное знание о том, что материала больше нет на этом свете. А что касается Других материалов, то, пожалуйста, проявляйте инициативу, работайте. Я вам в этом направлении рук не связываю. Вы довольны?

– В известном смысле. Если я не буду ограничен жесткими рамками, то, надеюсь, смогу вам помочь.

Левченко медленно поставил на блюдце миниатюрную чашечку, с трудом выдернув толстый палец из маленького фигурного отверстия изящной ручки. Глаза его перестали сверкать, словно перед лицом поставили матовый экран, гасящий блеск.

– Славочка, не надо себя обманывать, – сказал он с недоброй улыбкой. – Не надо надеяться, что вы сможете мне помочь. Это я вам помог когда-то, причем помогал неоднократно и серьезно, а теперь вы просто возвращаете мне долг. И вам не следует задаваться никчемным вопросом, сможете ли вы это сделать. Вы просто должны помнить, что вы должны. Вот и все. Вы должны сделать то, что я велю. Спасибо, голубчик, обед был восхитительным.

Он легко, несмотря на грузную фигуру, поднялся изза стола и направился через зал к выходу. Зотов обернулся ему вслед, с неудовольствием поймав себя на мысли, что ведет себя как маленький нашкодивший пацаненок, который смотрит на отчитавшего его взрослого дядю в надежде, что тот сейчас улыбнется и приветливо махнет рукой, мол, все в порядке, забыли и проехали. Но Левченко ушел, не оглянувшись.

Лера Немчинова лежала на диване в своей комнате, слушая записи Игоря Вильданова, когда зазвонил телефон. Она торопливо схватила трубку. А вдруг это Игорь?