Реквием

Она знала, что в таких случаях надо отвлечься, заняться чем-то другим, а потом снова прочитать дело. Что ж, посмотрим пока личное дело осужденного Немчинова В. П. Во время пребывания в следственном изоляторе избил сокамерника. Это плохо. Но потом выяснилось, что этот многократно судимый сокамерник глумился и издевался над двадцатилетним парнишкой, хилым и хрупким, так что избил его Немчинов, строго говоря, за дело. Это уже хорошо. По закону вообще-то не полагается содержать в одной камере бывалых сидельцев и ранее не судимых, но кто их соблюдает-то, правила эти? В какой камере есть место, туда и сажают. Многие изоляторы находятся в бедственном положении, здания давно не ремонтировались, камеры в аварийном состоянии, потолки протекают, канализация не работает, тут уж не до жиру. То есть не до закона.

Так, что еще? В период отбывания наказания показал себя исключительно с положительной стороны. В деле сплошные благодарности за перевыполнение норм выработки… АН нет, и в штрафном изоляторе побывал Василий Петрович на шестом году отсидки, аж на целых тридцать суток загремел. И за что же? Да опять все за то же, избил осужденного. А вот и объяснение самого Немчинова: "Я признаю, что избил осужденного Фиалкова сегодня днем в цехе N 2. Фиалков систематически унижал недавно поступившего осужденного Грекова, отбирал у него продукты, применял физическое насилие и угрожал принудительным гомосексуальным контактом. Осужденный Греков является физически неразвитым и постоять за себя не может. Вину признаю. Осужденный Немчинов В. П., статья 102, срок 12 лет".

Очень любопытная бумажка. Мотив все тот же – защита слабого, который не может постоять за себя. Но стиль! Абсолютное большинство осужденных написали бы: "отбирал пайку и угрожал опустить". Или "опетушить". Но Василий Петрович написал свое объяснение нормальным русским языком, без употребления жаргона и без единой грамматической ошибки. Что это? Поза? Или к нему действительно за пять лет пребывания на зоне не прилипла специфическая субкультура зеков?

Странно это все как-то. Непростой, видать, дед этот Немчинов. С одной стороны, пьяная ссора и убийство сына и невестки, с другой – применение насилия в защиту слабых, а с третьей – добросовестный труд и грамотная письменная речь. Такой тип может оказаться очень умным и опасным. Может быть, он действительно за девять лет пребывания на зоне оброс крепкими связями с преступным миром, а теперь, находясь на свободе, втягивает в свои сети молоденьких милиционеров вроде Саши Барсукова?

За работой время летело незаметно, и, когда Настя закрыла вторую папку, оказалось, что уже почти четыре. Надо бы поесть, но что? И где? На Петровке хоть столовая была и буфет круглосуточно работал, а в этом особнячке пока ничего нет, кроме служебных кабинетов. Сотрудники либо приносят из дома бутерброды, либо ходят в ближайшее кафе. В кафе, конечно, кормят вкусно и за вполне разумные деньги, но ведь туда идти надо. А перед этим еще и одеваться… Насколько Анастасия Каменская была неутомима в работе, если ее можно было делать, не вставая из-за письменного стола, настолько ленивой она была, когда дело касалось даже простейших физических усилий. Ей проще было сидеть голодной, нежели надевать сапоги, теплую куртку, спускаться по лестнице и шлепать по скользкому тротуару целых триста метров до места, где дают поесть. И если бы она могла рассчитывать на то, что сумеет уйти с работы в шесть вечера, она бы, конечно, предпочла поголодать и потерпеть до дома, но поскольку теперь уже ясно, что раньше девяти она отсюда не выберется, то все-таки придется сделать над собой усилие и выйти на улицу. И почему она, балда несуразная, не взяла утром с собой бутерброды? Ведь собиралась, она точно это помнила, да и муж несколько раз напоминал ей, даже выложил из холодильника сыр и ветчину. А она в очередной раз поленилась.

Горестно вздыхая, Настя натянула сапоги, обмотала шею длинным теплым шарфом, застегнула куртку, сползла с третьего этажа и вышла на улицу. Легкие мгновенно наполнились вкусным морозным воздухом, от ослепительного солнца на глазах выступили слезы. В этом году зима вела себя правильно, в строгом соответствии с календарем. До конца ноября стояла холодная сырая осень, а первого декабря к вечеру ударил мороз. Сегодня же, второго декабря, на улице сверкал снег и сияло солнце. Если бы еще не было так скользко, то жизнь могла бы показаться майору милиции Анастасии Каменской более чем удовлетворительной.