Реквием

И кто же лучше других знает слушателей? Конечно, курсовой офицер. Он для них и надзиратель, и контролер, и отец родной. Может отпустить с занятий. Может разрешить пропустить утреннее построение. Может не заметить опоздания. А может и не отпустить, не разрешить, не закрыть глаза на проступок, пусть и мельчайший. Все слушатели находятся в зависимости от курсовых. И курсовые этим пользуются, причем некоторые – совершенно беззастенчиво, а про некоторых вообще известно, что без бутылки к нему ни с одним рапортом, ни с одной просьбой не подходи, даже если просьба твоя совсем незначительная, а в рапорте ты просишь отпустить тебя с занятий на один день по причине более чем уважительной.

Слушатели ведь не слепые, они прекрасно видят, что для одних пропуск занятий или иное какое нарушение моментально оборачивается взысканием, а другие нарушают дисциплину и распорядок систематически и долгое время и ничего не происходит. В некоторых случаях списывают это на влиятельных родителей нерадивого слушака, а в некоторых… Догадываются, что их покрывает курсовой офицер.

Максиму повезло, он на своих курсовых не жаловался, но справедливости ради надо бы заметить, что он и повода им не дает к себе придираться. Отличник по всем предметам, дисциплинированный, подтянутый, вежливый. Поэтому в долгом разговоре с Настей он не дал ей в руки ни одного факта, он о них просто не знал, зато рассказал много такого, что сделало для нее понятным, какую информацию нужно искать, где искать и кого об этом имеет смысл спрашивать. Цель ее беседы с сыном генерала состояла именно в этом.

Заново мысленно прокручивая все только что услышанное, Настя и не заметила, как добрела до своего подъезда.

После темной тихой улицы квартира обрушилась на нее обилием света и водопадом звуков и запахов. Она всегда поражалась способности своего мужа работать при включенном на полную громкость телевизоре, сама Настя не выносила ни малейшего шума и моментально раздражалась, когда над ухом что-нибудь жужжит. Чистяков же невозмутимо сидел спиной к двери и работал на компьютере, одновременно слушая полуночный выпуск новостей по НТВ. Мир мог перевернуться, но новостные программы профессор математики смотрел (или слушал, это уж как придется) все и по всем каналам. Одно время Настя пыталась понять, зачем ему это нужно, но потом бросила сие пустое занятие. О вкусах, в конце концов, не спорят, и информационные потребности у всех людей разные. Вот она же вообще никакие новости не слушает, и ничего. С одной стороны, пока жива и никакой катастрофы не случилось, а с другой – Лешка ведь не пытается понять, почему она не интересуется новостями.

– Леш! – крикнула она во весь голос из прихожей, стараясь перекрыть голос телеведущего. – Можно дверь взломать и вынести всю квартиру вместе с тобой, а ты и не услышишь. Сделай потише, будь добр!

Звук телевизора тут же уменьшился, а через мгновение в прихожую вышел Алексей. Глядя на его усталое лицо и рано поседевшие волосы, Настя вдруг вспомнила слова Заточного: "Вы все еще считаете себя маленькой". Генерал, конечно, почти прав, ей давно пора перестать считать себя молоденьким малоопытным милиционером. Через три года исполнится сорок, а когда исполняется сорок – это уже называется "пятый десяток". Они ровесники с Чистяковым, когда-то за одной партой сидели, а ведь Лешка уже наполовину седой и с недавнего времени носит очки. У него начала развиваться дальнозоркость, а это, как известно, признак возраста.

– Ты ужинал? – спросила она, снимая сапоги.

– Ну я же не ты, – усмехнулся муж. – Это ты у нас не можешь есть, когда находишься дома одна. Но могу и тебя накормить, если хочешь.

– Нет, спасибо, меня покормили. Какие новости?

– Какие могут быть новости у скромных профессоров? Конец года, научные отчеты, все как обычно. Это у вас, борцов с организованной преступностью, каждый день свежие трупы и свежие новости.

– Издеваешься, да? Настя прошла в комнату, уселась на диван и с наслаждением вытянула ноги. Господи, как хорошо дома! Конечно, давно пора сделать в квартире ремонт, хотя бы минимальный, косметический, раньше на это денег не было, теперь Лешка стал хорошо зарабатывать, но руки все равно не доходят. Оба целыми днями работают, в выходные, как правило, тоже. Но все равно маленькая однокомнатная квартирка на окраине Москвы была и есть для Анастасии Каменской самым теплым и радостным местом.

– Леш, – неожиданно спросила она, – как ты думаешь, мы с тобой старые или молодые?