Фантом памяти

- Я говорю, - печально проговорила Мария. - Я кричу. Я предупреждаю. Но жизнь человека - это непрерывная цепь выборов, которые он делает каждое мгновение своей жизни. Повлиять на чей-то выбор я не могу. Это не в моих силах. Мужчины сами делают свой выбор. Они все знают, все понимают, все видят и слышат. Но они выбирают Анну, а не меня. Мы дошли до черты. Пора менять тему...

ГЛАВА 12

Утро вырядилось в самую радужную одежку, дразня мое измученное сознание красным цветом ожидаемой наконец-то стабильности, оранжевым волнением предстоящих встреч с Мимозой (как-то она теперь себя поведет?!), солнечно-желтой радостью жизни, окрашенным в цвет зрелой зеленой листвы удовлетворением от того, что я так удачно вывернулся из конфликта с Бегемотом и с маман. Предвкушение работы над текстом неустановленного жанра и желание выплеснуть в нем непонятно откуда берущиеся мысли цвело во мне насыщенным голубым цветом, а сами мысли и сладкое недоумение по поводу того, откуда они, собственно говоря, берутся, виделись мне (точнее, ощущались) темно-синими. И пульсирующей точкой в центре фиолетового (моего любимого) круга звенела в моей душе уверенность в том, что у меня все получится, я все смогу, у меня хватит сил и способностей на все, что бы я ни задумал и ни затеял.

В холле первого этажа с семи утра работал киоск с прессой, книгами и канцтоварами, именно туда я и помчался, быстренько побрившись и почистив зубы. Купил все газеты по списку, накануне оставленному Мусей. Отлично! Все опубликовано, и под самыми кричащими и интригующими заголовками. Не заметить невозможно, глаз непременно наткнется. Но что меня поразило, так это мои фотографии. Я даже не подозревал, что так хорошо выгляжу, хотя и видел себя в зеркале по нескольку раз на дню. Правильно говорят, что на фотографии человек всегда видит совсем не то, что наблюдает в зеркале. Я действительно сильно изменился. Не в том смысле, что посреди, как говорится, полного здоровья вдруг заделался голливудским секс-символом, нет, конечно. Но я стал совершенно другим. Из мягкого, углубленного в себя интеллигента превратился в жестковатого, уверенного в себе самца. Неплохо, очень неплохо!

До завтрака я успел по диагонали просмотреть публикации о своей вчерашней пресс-конференции и с гордо поднятой головой отправился в столовую. На быстрые результаты я не рассчитывал, понимал, что это только я такой энтузиаст свежей прессы, все остальные обитатели нашей богадельни отправятся за газетами много позже, поэтому реакцию следует ожидать не раньше обеда.

Что-то сегодня мои сотрапезники невеселые. Ну ладно - Мимоза, ее вчера Бегемот накачал свежей и неожиданной информацией, а Чертополох-то чего куксится?

- Нас теперь четверо, - с кислой миной сообщил мне Павел Петрович. - На редкость неподходящая личность для нашей компании. Вчера за ужином подсадили за наш стол. А вы что же, Андрей, вчера опять голодали? Почему не ужинали?

- Общался с журналистами, - скромно потупившись, ответил я. Нельзя так долго уклоняться от интервью, это вызывает нежелательные слухи, домыслы всякие. Лучше уж самому все сказать, чем потом читать о себе небылицы.

- Что вы говорите? - Чертополох заметно оживился и даже жевать перестал. - Вы давали интервью? И когда будет напечатано? Я непременно прочту.

- Обещали сегодня.

- В какой газете?

Я, изображая смущение, перечислил несколько самых популярных.

- Обязательно пойду куплю, - с горящими глазами пообещал Еж Ежович. - Вам тоже купить, Леночка?

- Спасибо, Павел Петрович, - вымученно улыбнулась Мимоза, - не хочу вас затруднять, я сама.

Как же, затруднять она не хочет... Просто ей не нужно, ей небось все в готовом виде привезут или по телефону сообщат.

- А вот и наш новый коллега, - тихонько пробурчал Павел Петрович. - Ни одной кормежки не пропустит, даже не надейтесь.

И тут же весь наш столик накрыло радостное и добродушное:

- Доброе утро! Ну как, чем кормят?

Ну до чего хорош! Просто слов нет. Лет двадцати пяти, здоровенный, щеки в метр диаметром украшены сочным деревенским румянцем, ясные голубые глаза смотрят дружелюбно и весело, пухлые губы выражают постоянную готовность хозяина что-нибудь эдакое брякнуть. Сальненькое или солененькое, кому что по вкусу, но чтобы потом непременно разразиться смачным тупым ржанием, имитирующим здоровый детский смех.

- Давайте знакомиться, - над моей тарелкой с творожной запеканкой нависла ручища, полностью закрывшая мне обзор моей же еды. - Гриша. А вас как звать?