20  

Л. Шестов. Апофеоз беспочвенности

Столицей Офира был древнейший Ambre-Edem.[44] Гамилькар и Гумилев (Гумилев под именем herr'a Klaus'a Stefan'a |Chkforzopfa[45]) поселились в столичном отеле с электрической вывеской «Hotel d'Ambre-Edem»,[46] вырубленном в цельной ранитной скале. На прохладной гранитной веранде отеля за ужином из тушеного купидона c легким пальмовым вином Гамилькар, по совету Гумилева, прежде чем приступить к Пушкину, решил потренироваться на переводе «Луки Мудищева». Сейчас он отыскивал рифму к специфическому слову «елда»:

  • Весь род Мудищевых был древний,
  • И предки бедного Луки
  • Имели вотчины, деревни
  • И пребольшие елдаки.
  • Один Мудищев был Порфирий,
  • При Иоанне службу нес
  • И, поднимая хреном гири,
  • Порой смешил царя до слез.
  • Второй Мудищев звался Саввой —
  • Он при Петре известен стал
  • За то, что в битве под Полтавой
  • Елдою пушки прочищал.
  • Царю же неугодных слуг
  • Он убивал елдой, как мух.
  • При матушке Екатерине,
  • Благодаря своей елдине,
  • Отличен был Мудищев Лев,
  • Как граф и генерал-аншеф.

Для перевода это был тяжелый кусок. Хотя почти все слова были просты и понятны, перевод стопорился из-за двух ключевых слов — «хрен» и «елда». Слово «хрен» по Далю обозначало растение и едкую приправу для пищи, и Гамилькар никак не мог понять, как этой приправой можно поднимать гири; а слова «елда» в словаре вообще не было, приходилось только догадываться, что оно означает. Гамилькар завернулся в простыню и отправился среди ночи к Гумилеву за консультацией. Тот не cпал, а крутился у огромного, поистине царского зеркала в золотой литой раме с купидонами и зачем-то силился разглядеть в зеркале свою поясницу.

— Что означает слово «елда»? — с порога поинтересовался Гамилькар.

— Елда, — отвечал Гумилев, — это болт, дрын, дубина, дьявол, женило, идол, истукан, кнут, копье, корень, кукурузина, лингам, орудие производства, подъемный механизм, палка, потенциал, пятая конечностъ, ствол нефритовый, уд, свое хозяйство, челнок, черт, якорь — поднять якорь! Бросить якорь! А вот, например, такое: шиздоболт.

— Но что означают все эти разные слова?

— Мужской детородный орган — член, гениталии, пенис, фаллос — кстати, фаллос пишут с двумя «л», чтоб был длиннее. Ну и, конечно, Кюхельбекер. Вильгельм Кюхельбекер, но кличке Кюхля, был лицейским другом Пушкина, и хотя революционер из него получился хреновый, зато болт у него был такой здоровенный, что лицейские друзья между собой так и называли это дело «Кюхельбекером».

Гамилькар был поражен. Язык с таким разнообразным лексическим инструментарием в области секса был несомненно великим языком. Он вспомнил про хрен.

— А хрен? — спросил он.

— И хрен туда же, — ответил Гумилев и пропел: Умер Максим, Ну и хрен с ним.

— А как будет «елда» с противоположным знаком?

— Не понял.

— Я имею в виду женский детородный орган. Дылда?

— Нет. Но похоже. И тоже в рифму. Эту грешную дыру русские уважительно называют влагалищем, гаванью, кораллом, норкой, пельмешкой, передком, пещерой, пирожком, раковиной, ракушкой, скважииой, устрицей, омутом.

— А неуважительно?

— Обойдешься. Ты меня совсем задолбал своими вопросами.

— Что означает глагол «задолбал»? — немедленно спросил Гамилькар.

— Забодал, загреб, заколебал, застебал, заклепал, замотал, затолкал, затрахал — все эти глаголы обозначают действие, присущее елде, — елда ты этакая! Посмотри — меня кто-то укусил в поясницу. Боюсь, что муха цеце.

Гамилькар с первого взгляда определил, что муха цеце здесь ни при чем и что дело обстоит гораздо хуже, — синяя припухлость на коже с багровой отверделостью на вершине и красными разводами по краям указывала на то, что херр Клаус Шкфорцонф подвергся нападению дикого и зловредного купидона — херр Клаус забыл прикрыть окно защитной сеткой — и заболел тяжелой формой сексуальной лихорадки.

Дикарь (он был явно не окольцован, его яд не смогли идентифицировать с ядем известных неприрученных особей; его потом отловили и назвали Черчиллем) конечно целил под левую лопатку поближе к сердцу, но попал в поясницу — Гумилев почувствовал острый укол, как от жала пчелы или мухи цеце.

Он поначалу очень развеселился, потому что приступ радикулита от укола сразу прошел, зато Кюхельбекер, наоборот, немедленно восстал из спячки и пришел в боевое состояние впервые после отъезда из Петербурга. Надо же! Но вскоре натуралисту стало не до смеха — ствол опух, выпирал из всех разумных границ, увеличился в три раза против обычного, загнулся в судороге, как боевой лук, стал похож на знаменитую восьмивершковую[47] «елду» Луки Мудищева, не разгибался и требовал беспрерывного удовлетворения. Херра Шкфорцоифа трясло, температура подскочила под сорок градусов и тоже не падала. Гамилькар отшвырнул «Луку Мудищева» и вызвал «скорую помощь» из медпункта гарема игусе-негуса, медсестры делали все возможное, чтобы облегчить страдания больного, — брали анализы, ставили примочки, отсасывали яд, умащали арахисовым маслом, чтобы сбавить напряжение.

  20  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×