Чужая маска

– Нет, – покачала головой Досюкова. – Такого не было. То есть он не рассказывал. А было или нет, не знаю.

– Еще вопрос, Наталья Михайловна. Он может показаться вам странным и даже оскорбительным, но я прошу вас не обижаться и ответить.

– Конечно, спрашивайте.

– Арест вашего мужа в связи с убийством Бориса Красавчикова был его первым столкновением с милицией? Или ему приходилось и раньше подвергаться задержаниям и арестам? Может быть, в юности, когда он еще был несовершеннолетним?

– Нет… – Она растерянно посмотрела на Стасова. – То есть… я не знаю… Он не рассказывал. А почему вы про это спрашиваете?

– На всякий случай, вдруг пригодится. Если я провожу расследование в интересах вашего мужа, то должен знать о нем как можно больше.

Стасов не смог бы объяснить в тот момент, почему он не стал рассказывать Наталье о показаниях Владимира Петровича Пригарина. Не стал, и все.

Теперь на экране телевизора появился Биг Бен и здание английского парламента. Досюков и Наталья гуляли по Лондону. Рядом с ними Стасов увидел еще одну пару явно российского происхождения.

– Это ваши знакомые? – спросил он.

– Это Борис, – тихо ответила Наталья. – Борис Красавчиков и его девушка. Мы тогда вместе ездили, как раз на майские праздники.

– Ваш муж был дружен с Борисом?

– Не то чтобы… Просто хорошие приятели.

Потом они смотрели видеозаписи, сделанные в Париже, Амстердаме, Брюсселе, Майами. Ничего не бросилось Стасову в глаза. Но сигарету на всех кадрах Евгений Досюков держал одинаково – между указательным и средним пальцами.

* * *

Настя вместе с Коротковым моталась по Москве в поисках медицинских карт Людмилы Исиченко и Леонида Параскевича, попутно выясняя круг их знакомых. В первую очередь они навестили друзей Параскевича, у которых он был в гостях в день гибели. Это были супруги, знакомые с Параскевичем еще с университетских времен.

– Вспомните, пожалуйста, как можно подробнее тот вечер, – попросил Коротков.

– Но нас уже допрашивали, и не один раз, – недоумевали супруги. – Мы все рассказали.

Это было правдой. Их действительно несколько раз допрашивал Ольшанский, пытаясь выяснить, не упоминал ли Параскевич, что его кто-то преследует, угрожает ему или, может быть, вымогает у него деньги. Те допросы преследовали вполне определенную цель – получить информацию, позволяющую пролить свет на причину убийства и личность преступника. Теперь же задача стояла совсем иная, но в интересах чистоты эксперимента нельзя было говорить, какая именно, чтобы не подталкивать людей в определенном направлении.

– И все-таки нам придется побеседовать еще раз. Начнем с самого начала. Леонид приехал неожиданно или договаривался с вами заранее?

– За день или за два примерно.

– Для визита была определенная причина, или он просто приехал повидаться с друзьями?

– Нет, никакой специальной причины не было. Он позвонил и сказал, что, мол, это просто свинство, что мы так редко видимся, старую дружбу надо беречь и все такое.

– А с его женой вы знакомы?

– Да, конечно, мы же все на одном курсе учились.

– Леонид вам объяснил, почему он приехал без нее?

– Нет. Мы, правда, спросили, где Света, а он как-то отмахнулся, и мы подумали, что они, наверное, поссорились, потому он и пришел один.

– В каком он был настроении?

– Знаете, в странном каком-то. Вроде бы чем-то взбудоражен, взволнован и в то же время ко всему безразличен. Вроде как думает о чем-то своем, и это что-то его сильно волнует и беспокоит, а до всего остального дела нет.

– Пример можете привести?

– Пример? Ну, пожалуй… Мы стали говорить о его последней книге, его всегда очень интересовало чужое мнение. Леня был из тех редких людей, которые не воспринимают критику болезненно. Наоборот, он всегда дотошно выспрашивал, что не понравилось в его книгах, вроде как учился на собственных ошибках. Он говорил, что замечания – это не критика, а пожелания читателей, а желание покупателя – закон для продавца. Какой смысл производить товар, который не нравится покупателю? Ну вот, а в тот раз мы заговорили о новой книге, а он словно не реагирует, не слышит. Весь в себя ушел и как будто отключился. Мы, честно говоря, подумали, что он со Светой поссорился и переживает. Но допытываться не стали.

– Скажите, пожалуйста, у Леонида были какие-нибудь предметы, которые он у вас брал? Может быть, деньги одалживал?