Чужая маска

* * *

С арестом Лощинина решили не спешить, он вел себя спокойно, и никаких признаков тревоги с его стороны не наблюдалось. Сведения о нем собрали очень быстро, ибо вся жизнь Виктора Федоровича прошла на виду, он ни от кого никогда не прятался. Его можно было бы считать весьма и весьма благополучным пенсионером, если бы не сын. У сына были долги, и долги огромные, ибо к коммерческому делу он оказался полностью непригоден, а заработать, как и многие в наше время, хотел очень много и очень быстро. Отдавать долги было не с чего, а процент рос с каждым днем, и Лощинин-младший был на грани отчаяния.

Невестка Виктора Федоровича невзлюбила свекра с первых же дней знакомства, а когда родился внук Сашенька, Лощинин с горечью понял, что его общение с внуком будет строго ограничено невесткой. Сын не перечил ей и не настаивал на защите прав любящего деда, потому что неудачная коммерческая деятельность и растущие день ото дня долги заботили его несоизмеримо больше. В последнее время, однако, положение выправилось, Лощинин-младший начал долги возвращать и воспрял духом, хотя, откуда у него взялись деньги, никто из его друзей и партнеров по бизнесу не знал. По версии же постоянно сердитой супруги Лощинина, деньги дал свекор, Виктор Федорович.

Валентина Острикова задержали под каким-то ерундовым предлогом, и Стасов увидел, что он действительно как две капли воды похож на Евгения Досюкова. Разумеется, когда он открывал рот и начинал говорить и жестикулировать, про сходство все тут же забывали, потому что братья-близнецы, выросшие и воспитанные в разных семьях и в разных условиях, были, конечно же, очень разными. Но при желании скрыть различия и подчеркнуть сходство одного из них вполне можно было принять за другого. Остриков упирался отчаянно, но недолго, потому что против тандема Стасов – Каменская шансов у него было явно недостаточно. Он, конечно, ничего не рассказывал, что он, враг себе, что ли? Но когда парочка из милиции в деталях обрисовала ему всю картинку, он заметно скис.

– Когда ты поднялся в квартиру Досюкова, – говорила Настя, – Наталья открыла тебе дверь и дала одежду Евгения, ключи от его машины и его пистолет. В это время внизу хлопнула дверь и послышался скулеж собаки. Наталья сказала тебе, что соседа-собачника зовут Игорем, а кличка собаки – Лорд. Чья была идея это использовать, твоя или ее?

Остриков молчал, но Настю это не особо волновало.

– Не имеет значения. Ты надел куртку Досюкова, его брюки и обувь, спустился вниз, обменялся с Игорем парой слов, сел в машину и поехал убивать Бориса Красавчикова. Застрелил Бориса, вернулся на улицу Веснина, постоял в подъезде, докуривая сигарету, потом поднялся к Наталье, отдал ей вещи Евгения, переоделся в свою одежду и отбыл. Тебе хоть сказали, зачем это все нужно было?

– Она замуж за него хотела сильно, – вяло промямлил Остриков. – Он богатый был, как сука, а жениться не хотел. А ей хотелось все к рукам прибрать. Вот и решили подловить его, когда он в камере вшей кормить начнет да баландой пару раз траванется. Так и вышло. Только учтите, граждане начальники, я это вам так просто говорю, не под протокол. А подписывать я ничего не буду, и не надейтесь. Считайте, я в несознанке.

– Да нужен ты мне, – презрительно фыркнула Настя. – Если б я ваших добровольных признаний дожидалась, я бы вообще ни одного преступления не раскрыла. Ты пойми, Остриков, нам ваши признания для чего нужны? Для того чтобы понять, где какие доказательства искать. Вот и все, больше ваши признания ни для чего и не нужны. Мы же доказательства вины все равно ищем, просто с признанием дело быстрее идет, а без него – медленнее. Но оно же все равно идет, не останавливается. Доказательства я и так уже все нашла, можешь теперь молчать в тряпочку до полного посинения. А для обвинительного приговора твое признание вообще не нужно, и судьба твоего родного брата – яркий тому пример. Уяснил?

* * *

Он рано узнал, что природа наделила его ценным и редким по тем временам даром. Сегодня словами «экстрасенс» и «мануальная терапия» никого не удивишь, а тогда, в конце пятидесятых – начале шестидесятых, удивительные способности молодого доктора Виктора Лощинина приписывались исключительно его таланту и трудолюбию и никак не связывались с природными феноменами. Лощинин умел, проводя руками вдоль тела больного, точно находить очаг заболевания и определять размеры пораженной области. Его считали превосходным диагностом.