Чужая маска

– Ни в одном глазу, – заверила она Юру. – И, судя по полубредовым высказываниям Исиченко, она имеет к убийству Параскевича самое непосредственное отношение. За ней, конечно, постоянно наблюдают, но она никуда скрываться не собирается и ничего подозрительного не делает. Костя весь в раздумьях.

– А чего думать? Он ее допрашивал?

– В том-то и дело, что нет. Что толку ее допрашивать, если она больная? Ее показания юридической силы не имеют. А вот информацию, которую можно использовать в оперативных целях, из нее вполне допустимо вытягивать. И то еще вопрос, не найдется ли идейный борец за права человека, который сочтет, что неэтично и безнравственно пользоваться информацией, выболтанной психически нездоровым человеком. Ох, Юрка, до чего я не люблю, когда психи попадаются. С ними – как на пороховой бочке: или они сами что-нибудь выкинут, или потом адвокаты тебя с какашками съедают. Но наша Исиченко, похоже, знает, кто убил Параскевича. Или думает, что знает.

– Ася, а может, она не очень сумасшедшая? – с надеждой спросил Коротков. – Может быть, с ней все-таки можно как-то договориться?

– Юрочка, милый, ну что ты говоришь! Ей Параскевич после смерти является. О каком психическом здоровье тут можно рассуждать?

– Да, верно, – покачал он головой. – Если является, тогда, конечно, кранты. На ее слова полагаться никак нельзя.

– Зато, Юрасик, у нашей Исиченко есть совершенно замечательные родственники, а еще у нее есть коллекция антиквариата и живописи. Она у нас богатая наследница, к тому же сама бездетная. Чуешь?

– Чую! – обрадованно вскочил Коротков. – Даришь?

– А то. Беги скорей, садись за стол и работай, чтобы в половине первого у нас было что предъявить Колобку.

До половины первого оставалось еще пятьдесят минут. Настя надеялась, что этого времени хватит на подготовку отчета, за который им не придется краснеть перед начальником.

* * *

Наталья Досюкова на выборы не ходила. Ей это даже в голову не пришло. Она была абсолютно равнодушна к политике, и единственное, что ее интересовало, это чтобы к власти снова не вернулись коммунисты, которые у всех все отнимут и опять устроят уравниловку. Ей совсем не хотелось, чтобы у нее отнимали то, что досталось ей с таким трудом. Да что там с трудом – с грехом. С огромным, которому нет прощения.

В воскресенье она спала долго и сладко, не нужно было никуда бежать, никому звонить. Проснувшись, побродила по огромной квартире, в которой прожила пять лет – четыре года с Евгением и год одна после того, как его арестовали, – и в которой знала каждую вещь, каждую складку на шторах, каждую щербинку на полу. Она до сих пор не могла привыкнуть к мысли, что теперь она – хозяйка этой квартиры, а также трехэтажного дома в ближнем Подмосковье. За год, прошедший после ареста Жени, она ни разу не привела сюда мужчину, просто не до того было. Теперь можно начинать думать о том, как жить дальше.

Наталья плотно позавтракала, с удовольствием съела гавайскую овощную смесь с шампиньонами и банановый йогурт, выпила кофе и уже собралась было одеваться, чтобы ехать на встречу с Виктором Федоровичем, когда зазвонил телефон.

– Натулик? – услышала она игривый мужской голос и невольно поморщилась. – Как дела? Чем занимаешься?

– Ничем особенным, – сдержанно ответила она. – А у тебя как дела?

– Более или менее. Ты меня совсем забыла, детка? Нехорошо.

– Нет, я тебя помню, Вадим. Особенно хорошо помню, как ты не дал мне денег, когда мне нужен был хороший адвокат для Жени.

– Да брось ты! – засмеялся Вадим. – Я же не сумасшедший, чтобы собственными руками разрушать свое счастье. Женька всегда был моим соперником, а я, если ты помнишь, все четыре года пытался увести тебя. И вот наконец такой шанс – Женьку арестовывают за убийство! Ты свободна! Зачем же я буду помогать тебе с адвокатом для него? Чем больше срок он получит, тем для меня лучше.

– Ты подонок! – вырвалось у Натальи.

– Ну-ну, не горячись, ты же понимаешь, что я шучу. Натулик, у меня в тот момент не было денег, это правда. Я же нищий по сравнению с Женькой, для меня даже сто тысяч деревянных – и то сумма, а ты просила десять тысяч долларов. Но то, что я тебя люблю по-прежнему, это не шутка. Давай встретимся, а?

– Ты в своем уме, Вадик? – сказала она уже намного мягче. – Ты же знаешь, мы с Женей поженились.

– Ну и что? Эка невидаль, поженились. Я и сам женат. Речь же не об этом.