Молодая англичанка Келли Маккензи, окончившая университет, приезжает в...
Майкл Лини и Робин Морриган дружили с самого детства и лишь недавно...
– Да-да, разумеется. Но мне хотелось бы знать несколько более определенно, когда он получит деньги и сможет рассчитаться со мной. Меня уже сроки поджимают.
– Я передам ему, – пообещала Ирина. – Я плохо разбираюсь в его делах…
– Как и полагается хорошей жене, – добродушно перебил ее Виктор Федорович. – Голубушка, не воспринимайте мой звонок так, будто я давлю на него и тороплю. Пусть все идет своим чередом, без ненужной спешки и суеты, но у меня должна быть ясность. Я должен определиться со сроками. Поэтому попросите вашего супруга позвонить мне сегодня вечером.
Весь день она провела в приподнятом настроении, причину которого не смогла бы объяснить. Ей вдруг вспомнилось, как в минувшее воскресенье Сергей в шесть утра поехал искать для нее подарочный набор пирожных. Ирине захотелось тоже сделать ему сюрприз, но она никак не могла придумать, чем можно порадовать Березина. Она плохо знала его вкусы и совсем не представляла себе его потребностей. Чем можно его приятно удивить? Что может доставить ему неожиданное удовольствие? Ирина принялась вспоминать в деталях все, что знает о Сергее, воспроизводить в уме каждое его слово, каждый жест, каждый намек. Ничего на ум не приходило. Тогда она зашла в спальню, внимательно ее осмотрела и вспомнила, что он жаловался на висящую над изголовьем лампу: она рассчитана на лампочки-«миньон», а от них мало света, и ему трудно читать. Покупать же другую лампу он не хочет, потому что ему очень нравится дизайн. Он долго ее выбирал и купил именно то, что ему больше всего захотелось. Только вот насчет лампочек не рассчитал. Решено, подумала Ирина, она объедет весь город, но найдет то, что нужно.
Светлана Параскевич любила необжитые места. За двадцать восемь прожитых лет ей много раз приходилось переезжать, и она знала совершенно точно: переезжать в давно заселенные и освоенные районы она не любит. Она очень болезненно переживала первый, довольно длительный, период, когда остро ощущала себя незваной гостьей, чужой, нежеланной среди людей, которые живут здесь давно, знают и друг друга, и продавцов в магазинах, и маршруты муниципального транспорта, и время работы ателье по ремонту обуви. Но больше всего Светлану угнетала мысль о том, что в квартире до нее кто-то жил, страдал или радовался, любил или ненавидел, предавал и утешал, и ее буквально преследовало ощущение, что дух прежних жильцов, вобравший в себя все пережитое на этих квадратных метрах, витает теперь над ней самой, определяя ее мысли и поступки.
Зато в районы новостроек Светлана всегда переезжала охотно. В новостройках все равны и приятно щекочет чувство, будто начинаешь жизнь с чистой страницы – в новой квартире, где до тебя никто не жил, с новыми соседями, с которыми можно выстроить наконец правильные отношения и которые не знают про тебя того, что тебе хотелось бы от них скрыть.
Поэтому новая квартира, в которую они переехали с Леонидом чуть больше месяца назад, ей очень нравилась, и она с сожалением думала о том, что ей придется снова переезжать. Но остаться здесь она не могла.
Сегодня она снова ездила смотреть квартиру, в которую ей предстояло вскоре переехать: нужно было замерить рулеткой кухню, чтобы не ошибиться при покупке мебельного гарнитура. Район тоже был новым, таким же отдаленным и неблагоустроенным, без телефонной станции и отделения милиции, даже без уличного освещения, но Светлану он устраивал. Ведь она собиралась жить здесь с человеком, которого любила, и ей совсем не нужно, чтобы ей ежедневно звонили и приезжали знакомые или родственники. Она – вдова, и перспектива ловить осуждающие взгляды и выслушивать высоконравственные сентенции ей вовсе не улыбалась.
Она вышла из подъезда дома и не спеша двинулась к месту, где оставила машину. Свет в салоне не был включен, но Светлана знала, что он не спит и наблюдает за ней, хотя обычно он засыпал мгновенно, стоило ему остановить машину и расслабиться. Она открыла переднюю дверь, но садиться не стала.
– Давай пройдемся, – предложила Светлана. – Подышим воздухом, погуляем. Мы с тобой за три недели ни разу вместе не гуляли.
Опираясь на руку идущего рядом мужчины, Светлана Параскевич в который раз за последнее время подумала о том, какая же она счастливая, потому что у нее есть человек, которого она так сильно, так остро и так беззаветно любит. И перед этой любовью совершенно меркнет расчетливая мыслишка о том, а любит ли он ее. Это было совершенно не важно, это не имело никакого значения. Значение имело только то, что этот мужчина был для нее лучше всех на свете.