Незапертая дверь

- Я жду, Ира, - напомнил о себе Коротков. - Вам что-то показалось странным в поведении Яны? Может быть, необычным? Нелогичным?

- Я не знаю, - призналась она. - Я не могу дать этому оценку. Просто сужу по себе. Если бы со мной случилось такое, и если бы у меня был любимый муж или просто любимый человек, я первым делом стала бы ему все рассказывать в подробностях, потому что сама не понимала бы, что произошло и почему, и мне важно было бы услышать его мнение. Вообще я так устроена, что мне обязательно надо поделиться, понимаете? Не было бы мужа - я бы к Наташе побежала, я всю жизнь к ней со своими проблемами бегаю. Да что вы, Юра, меня заткнуть невозможно было бы! Я рассказывала бы снова и снова, припоминала самые мелкие детали и требовала бы, чтобы со мной их обсуждали и делали выводы: что же это все означает? Но то я, а то - Яна. Она, наверное, по-другому устроена. У нее нет острой потребности немедленно поделиться с мужем. Хотя я этого не понимаю. Вот хоть убейте меня! Не понимаю, как можно не хотеть поделиться с мужем, если ты его любишь.

- Есть два варианта, - заметил Коротков, закуривая еще одну сигарету, либо она его не любит, либо не хочет расстраивать своими рассказами. Например, если ее изнасиловали.

Изнасиловали! Эта мысль в голову Ире почему-то не пришла. Хотя должна была бы... Но Янка на жертву сексуального насилия как-то не похожа. Мыться не пошла, а ведь должна была бы, по идее, сделать именно это. Хотя в той квартире, где ее держали, наверное, была ванная. Внезапно Ире пришло в голову, что волосы у Янки чистые, явно вымытые совсем недавно. Даже если она помыла голову в субботу утром, перед съемками, то к четвергу ни один живой волос не сохранил бы такую свежесть, только парик. И на оголодавшую пленницу Яна не тянет. Конечно, она похудела, но от четырехдневной голодовки не только вес уменьшается, но и цвет лица меняется не в лучшую сторону, глаза проваливаются. Ира это точно знает, сколько раз сама пыталась голодать в рамках борьбы с лишним весом. Яна бледная, а от голода должна была бы посереть и пожелтеть. И уж конечно, она не отказывалась бы от еды. Значит, ее там кормили. Ванную предоставили. Одним словом, создали ей все условия. А потом отпустили. Нет, сама Ира уж точно с ума бы сошла от недоумения и желания понять, что все это означает.

- Любопытно, - заметил Коротков, выслушав рассказ о ее наблюдениях; - А Руслан как реагирует на происходящее?

- Мечется, - коротко констатировала Ира. - Суетится вокруг Яны, не знает, чем ей угодить. Жалко его, он так напереживался за эти дни, а она сидит как неродная. Хоть бы его пожалела! Он к ней с лаской, с какими-то добрыми словами, а она даже не считает нужным что-то ответить, как-то откликнуться.

- Возможно, ей и в самом деле нужен врач, - задумчиво проговорил Коротков. - У Яны, наверное, нервное потрясение.

Хорошо бы. Потому что если причина ее поведения в другом, то Ире ничего не останется делать, как только считать Яну Нильскую дурой и стервой. Чего, конечно, не хотелось бы, ведь Ира искренне и по-доброму относится к Руслану и от всей души хочет, чтобы у него в семейной жизни все было в порядке.

- К десяти часам мы отвезем Яну к следователю, а там видно будет, может быть, ее положат в больницу, - продолжал Коротков. - Кстати, еще один момент мы с вами упустили. Яна пришла пешком или приехала на машине?

- Я уже говорила, я спала, когда она появилась. Может быть, она Руслану что-то говорила об этом, но я не слышала.

- Хорошо, будем надеяться, что нашим сотрудникам удастся узнать что-нибудь интересное у самой Яны и ее мужа. Спасибо вам, Ира, вы нам очень помогли.

- Да чем же?! - изумилась она совершенно искренне. - Ничего толкового не рассказала, только одни эмоции и догадки, а они, как меня учил муж, дешевле копейки стоят.

Коротков впервые за все время посмотрел на нее с явным интересом:

- Разве вы замужем? Помнится, вы говорили...

- Да, я в разводе, уже давно. Я имела в виду бывшего мужа. Кстати, вы, может быть, даже знаете его. Игорь Викторович Мащенко, следователь. Не слыхали?

- Мащенко? - Лицо Короткова расплылось в улыбке. - Конечно, знаю его. Очень хороший был следователь, жаль, что в главк ушел. Так вы, значит, были за ним замужем... Надо же, как интересно бывает. Только Игорь не совсем точно выразился. Эмоции и догадки для следователя действительно полная туфта, на них обвиниловку не состряпаешь. А вот для оперов это самое то, что нужно. Эмоции главный ключ, при помощи которого мы лезем именно в те двери, в которые нужно, и пропускаем те, за которыми пустота. Образ понятен?