Иллюзия греха

— Почему вы сказали, что обсуждали это только с Бышовым и бывшим мужем Екатерины Бенедиктовны? — спросила она. — Разве больше никто не знал?

— Разумеется, нет, — тут же откликнулась Марта Генриховна. — Как об этом мог знать кто-то еще? Катя умела хранить секреты и свои, и чужие, она и это скрыла бы от нас, если бы могла.

Час от часу не легче! Знать бы еще, что такое «это». А надо делать вид, что все отлично знаешь, иначе старая дама тут же поймет, что ее провели. Судя по тому, что в курсе оказались друг детства Бышов и разведенный муж Анисковец, речь идет о чем-то семейном. Марта оказалась посвящена в проблему на правах самой близкой подруги.

И все-таки что-то не сходилось. «Фигура умолчания» просматривалась в беседах со многими из знакомых Екатерины Бенедиктовны, а Шульц утверждает, что в тайну были посвящены только три человека, кроме самой Анисковец. Похоже, имеет место какое-то недоразумение. Марта говорит об одном, а Настя имеет в виду совсем другое. Но отступать некуда, надо двигаться вперед на ощупь и очень аккуратно.

— Знаете, — задумчиво произнесла Настя, — а у меня сложилось впечатление, что об этом знают многие.

— О, Бог мой, да что они знают! — всплеснула руками Марта Генриховна. — Они могут знать только одно: Катя отказала ему от дома. Сделала это публично и весьма резко. Вот и все.

Прелестно. Катя отказала ему от дома. Кто такой «он»? И почему она отказала ему от дома, да еще публично и весьма резко? И почему никто не жаждет это обсуждать? Вопросы нагромождались друг на друга, и вся конструкция грозила каждую минуту с оглушительным треском развалиться.

— Интересно, как знакомые Екатерины Бенедиктовны восприняли этот ее поступок? — забросила Настя очередную удочку. — Ведь такой жест требовал немалого мужества, согласитесь.

Выстрел был сделан вслепую, и она ждала результата, в глубине души приготовившись к очередной неудаче.

— Вы правы, голубушка, — кивнула Шульц. — Все испугались. Он — страшный человек и, будучи публично оскорбленным, мог начать рассказывать все, что знал. Но он этого не сделал, и понемногу страсти улеглись. О нем почти не упоминали, но все о нем помнили, в этом я могу вас уверить. Правда, теперь прошло уже так много лет, что его откровения вряд ли могут быть для кого-то интересными и опасными. Ведь случился скандал в середине семидесятых, тому уж лет двадцать. В то время — да, бесспорно, а теперь — вряд ли.

— И почему же он этого не сделал, как вы считаете?

— Из-за Кати, это же очевидно. Он любил ее.

— Екатерина Бенедиктовна отвечала ему взаимностью?

— Это и есть самое сложное. Она, видите ли, любила его много лет. Много — это значит действительно много, десятилетия. Они познакомились, когда Катя была замужем за беднягой Швайштейном, а случилось это вскоре после окончания войны. И с тех пор эта связь не прерывалась, хотя Катя после смерти первого мужа дважды вступала в брак, да и романы у нее были. Знаете, как это бывает — любишь одного, замуж выходишь за другого. Или даже за других. Когда открылась правда, Катя отказала ему от дома, но многолетняя привязанность так просто не проходит. Спустя несколько месяцев она его простила.

— И об этом никто не знал? — догадалась Настя.

— Никто, кроме меня и Ванечки. Петр Васильевич узнал об этом много позже, Катя сама ему рассказала, когда он порвал со своей юной профурсеткой.

— Получается, что о ссоре знали все, а о примирении — только вы трое, — подытожила Настя. — Может быть, не имело смысла скрывать этот факт? Вы сами говорите, все боялись, что, будучи оскорбленным, этот человек начнет рассказывать все, что ему известно. Если бы все узнали, что Екатерина Бенедиктовна помирилась с ним, они вздохнули бы с облегчением. Разве не разумнее было бы перестать мучить людей постоянными страхами?

— Вы не понимаете, — грустно сказала Марта Генриховна. — Здесь речь идет не только о страхе.

— А о чем же еще?

— О чести. О совести. У любого человека этого поколения кто-то из близких пострадал от репрессий. Друзья, родственники, соседи. Наши с Катей ровесники, да и более молодые люди тоже пережили ужас ночных звонков в дверь. Вы этого не знаете, вы еще очень молоды. Сначала мы терзались вопросом: за что? А когда поняли, что ни за что, поняли и другое: мы, каждый из нас или наших близких может стать следующим. Людей, виновных в этих арестах, не прощали. Когда Катя совершенно случайно узнала, по чьей инициативе был арестован ее муж, это было для нее ужасным потрясением. И тогда она в порыве гнева заявила об этом в присутствии большого числа людей. А потом поняла, что не может вот так просто разорвать многолетние отношения. И стала встречаться с Семеном тайком. Ей было, видите ли, стыдно перед людьми. Я могу ее понять, ведь тогда на волне обличительного порыва слишком многие ее поддержали. Негодяй, трус, подонок, доносчик и так далее. После этого она не могла бы смотреть людям в глаза, если бы все узнали, что она продолжает поддерживать с ним отношения. Это был самый трудный период в ее жизни. Знать, что человек способствовал аресту и фактически смерти ее мужа, и не найти в себе сил перечеркнуть все те прекрасные минуты, которые они пережили вместе. В общем, она его простила, хотя и мучилась все эти месяцы ужасно. Вы знаете, у Кати очень долго не было седины, мы все ей завидовали, а за эти месяцы она стала почти совсем белая.