Иллюзия греха

— Здравствуйте, — вежливо произнес Ташков, глядя ей в спину.

— Здрасьте, — буркнула посудомойка, не оборачиваясь. — Чего надо?

— Вас зовут Ира? Ира Терехина?

— Ну. Зовут.

— Мне надо с вами поговорить.

Девушка обернулась и посмотрела на Ташкова неожиданно внимательными и цепкими глазами.

— О чем?

— О вас.

— Обойдусь, — презрительно бросила она и снова отвернулась надраивать кастрюли.

— Неужели вам не интересно поговорить о себе? — притворно удивился Ташков. — Вам даже не любопытно, что я хочу вам сказать?

— Про меня вы мне ничего интересного не скажете, — отозвалась Ира. Я и без вас все знаю. Идите, гражданин, не отвлекайте, у меня видите сколько работы?

— И еще я хотел поговорить с вами об Олеге.

Девушка замерла, и Ташков видел, как внезапно напряглась ее спина. Но она все равно не обернулась. Ну и выдержка у этой замарашки!

— А что о нем говорить? — спокойно сказала она наконец.

— Вы давно его видели?

— Вам какое дело? Вы ему кто?

— Я ему начальник.

— Это он вас, что ли, охраняет?

Ташков запнулся. Выходит, Терехина не знает, где работал Олег. Что он ей напел? И главное — зачем? Можно ли сказать ей правду или следует выкручиваться, чтобы она ничего не заподозрила?

— Не меня лично, но подчиняется мне, — уклончиво ответил Александр. Так вы ответите на мой вопрос?

— А зачем? — по-прежнему равнодушно сказала Ира. — С какого счастья я должна отвечать на ваши вопросы?

— Я объясню, с какого. Олег пропал, уже неделя, как мы не можем его найти, и я пытаюсь выяснить, кто, где и когда видел его в последний раз. Теперь понятно?

Терехина оставила свои кастрюли и сковородки и повернулась к нему всем корпусом, держа на весу мокрые по локоть руки.

— Как это — пропал? — беспомощно переспросила она. — Куда пропал?

— Если б я знал, куда, я бы к вам не пришел, — улыбнулся Ташков.

— Он был здесь в прошлую пятницу, и больше я его не видела. Я думала, он по работе занят или заболел. Даже не беспокоилась.

— Что значит «был в прошлую пятницу»? Поточнее, пожалуйста. Когда пришел, когда ушел, куда направился.

— Пришел, как обычно, в начале одиннадцатого, ушел вместе со мной около половины первого.

— И куда вы пошли вместе?

— Ко мне.

— Он всегда провожал вас пойле работы и заходил к вам домой?

— Нет, не всегда. Иногда только. Чаще доводил до дому и прощался.

— И как долго это продолжалось?

— Недолго.

— Поточнее, пожалуйста, — снова попросил Ташков.

— Да что вы пристали! — внезапно вспыхнула Ира. — Если он пропал, то ищите, куда делся, а не выспрашивайте, сколько времени мы знакомы.

— Это очень важно, Ирина, и я прошу вас ответить, — мягко, но настойчиво произнес он.

— Не морочьте вы мне голову! — Она повысила голос. — Как будто если мы с ним знакомы год, то он от меня пошел направо, а если полгода — то налево. Домой он пошел от меня, ясно вам? Я так и знала, так и чувствовала, что он во что-нибудь впутается. Тоже мне, частная охрана. Как будто честным людям охрана нужна. У честных людей денег всегда мало, они без охраны обходятся, а вот те, кого охранять нужно, самые что ни есть преступники, бандиты и сволочи. Все, гражданин, разговор окончен. Не знаю я, где ваш этот Олег скрывается. И валите отсюда. А если найдете его, так передайте, чтобы не смел близко ко мне подходить.

Ташков видел, что она чуть не плачет, но держится молодцом. Ну надо же, какая девчонка! Просто чудо. Откуда в наше смутное время такие берутся? Чтоб не смел близко подходить! Ишь ты! Настоящий пролетарий, которому нечего терять, кроме своих цепей, потому и не боится ничего и никого. Знает, что взять с нее нечего, небось впроголодь живет, вон мордашка-то бледная какая.

Он больше не произнес ни слова, тихонько вышел в коридор, перекинулся еще парой слов с гардеробщиком и устроился в своей машине на улице, прямо перед входом в ресторан. Пусть девочка поостынет, подумает, скажет сама себе всякие гадости про Олега, который работает в частной охране и вляпался в какое-то криминальное дерьмо, из-за чего вынужден теперь где-то скрываться от праведного гнева. Пусть убедит себя в том, что Олег — человек нехороший и сочувствия недостоин. А потом Ташков подойдет к ней и скажет, что Олег погиб и что на самом деле он работал в ФСБ. Александр знал по опыту, что человек, чье негодование оказывается несправедливым, испытывает острое чувство стыда и желание немедленно загладить свою вину. И в этом состоянии частенько рассказывает много интересного, стараясь угодить собеседнику и оттого плохо контролируя собственную речь.