Пёс войны и боль мира

Ни одного дымка не поднималось над крытыми черепицей крышами, ни одной коровы не было на скотных дворах, дети не играли на улицах Аммендорфа, и не было видно ни одного человека в дверях и окнах.

Седенко первым остановил своего коня. Он ухватился за рукоять сабли, недоверчиво рассматривая черный город, раскинувшийся перед нами.

— Но он мертв, — проговорил он, — никто не живет здесь по меньшей мере уже сотню лет…

Глава шестая

По приближению к Аммендорфу оказалось, что некоторые звуки из него все же раздавались. С крыш падала черепица, а тростник и дранка уже давно сгнили. Только массивные стены зданий были в сохранности.

Казалось, это место было покинуто внезапно. Зеленоватый свет падал и отражался от скальной стены, отчетливо были слышны удары регулярно падающих капель воды, а когда мы остановились, влажный грунт под нашими ногами просел — все это только усиливало впечатление опустошенности и запустения.

Седенко втянул в себя воздух и положил руку на эфес сабли.

— Кажется, здесь все пропитано ненавистью.

Значит ли это, спросил я себя, что Люцифер, послав меня в этот запустелый уголок, ошибся? Здесь не могло быть никого, кто указал бы мне путь к Лесному Графу, который, к тому же, мог давно уже мог умереть.

Седенко посмотрел на меня вопрошающе. Весь его вид говорил, что я, возможно, обманут.

День близился к завершению.

Я сказал Седенко:

— Я намерен заночевать здесь. Если вы намерены продолжить свой путь, я не стану вас задерживать.

Московит ухмыльнулся, потом коротко взглянул на меня и усмехнулся:

— Это может оказаться тем приключением, которое я давно ожидаю, — ответил он.

— Но оно может оказаться и не в вашем вкусе.

— Все, что вызывает острые ощущения, относится к приключениям, разве не так?

Я похлопал его по плечу.

— Такая компания меня вполне устраивает, казак. Я жалею лишь, что не встретился с вами в своих предыдущих предприятиях.

— Думается, я все же составляю вам компанию кое в каком предприятии.

Собственное будущее было для меня настолько загадочным и туманным, что я не мог дать ему конкретного ответа. Мы принялись обследовать дома один за другим. Пол в каждом в них потрескался от времени и порос бурьяном. В одном доме росло даже маленькое деревце. Все было влажным, мебель почти сгнила, а занавески рассыпались при малейшем прикосновении.

— Даже крысы покинули город. — Седенко вышел с кружкой вина из погреба. Он отпил глоток и сплюнул. — Сладкое.

И кинул кружку в пустой камин.

— Ну, — поинтересовался он, — какой из остатков этих домов мы сделаем нашим пристанищем на эту ночь?

Мы выбрали здание, которое, на наш взгляд, было местом собраний совета. В нем, более обширном и с большим количеством свежего воздуха, нежели в остальных, мы даже смогли в большом камине разжечь огонь.

С наступлением темноты мы завели коней в угол здания. Огонь, давший тепло и свет, оказался для нас очень кстати, и мы улеглись спать.

Снаружи, на мертвых улицах Аммендорфа, не наблюдалось ни малейшего движения, лишь несколько птиц выпорхнуло из-под стропил да изредка слышалось тявканье лисицы. Седенко уже похрапывал, а мне никак не удавалось погрузиться в сон. Я никак не мог понять, почему Люцифер отправил сюда именно меня. Я думал о Сабрине, сомневаясь, что смогу ее увидеть еще раз. Что же касается меня лично, то я могу направиться на службу к шведскому королю, чья армия через некоторое время должна была переправиться через Германию. Потом мне вспомнился Маглебург, потом опять Люцифера и уже было совсем впал в безысходность.

Два или три часа я провел в таком паршивом настроении, пока не задремал, но был вырван из сна шумом, напоминавшим, как мне показалось, звук охотничьего рога.

Я вскочил словно ужаленный, схватил меч, висевший в ножнах на крюке, вбитом в стену, подбежал к окну и уставился в темноту.

Моросил дождик, облака закрывали луну и звезды. Когда я заметил между строениями темную фигуру, мне стало не по себе — ее окружало сияние, и свет становился все сильнее и сильнее, пока полностью не залил весь Аммендорф. Слышался топот копыт, становившийся все сильнее и громче, пока не превратился в закладывающий уши грохот, но всадника так и не было видно.

Седенко был уже теперь рядом со мной, с саблей наизготовку. Он нахмурился.

— Ради Бога, капитан. Что это такое?