Седьмой уровень

— Я всегда отключаю телефон на ночь, но после того, как Мисао ушла из дому, я этого не делала — а ну как моя дорогая доченька позвонит! Но поскольку нынешней ночью необходимость в этом отпала, у меня не было ни малейших причин изменять своим привычкам. Какая вы все-таки невоспитанная!

Отпала необходимость? Эцуко вновь потеряла дар речи.

Победоносно рассмеявшись, Ёсико сказала:

— Моя дочь, Мисао, позвонила вчера вечером. Около десяти. Сообщила, что она у подруги, в Иокогаме. Говорит, подвернулась какая-то работа. Задержится там до конца каникул, подзаработает денег, а на зимние каникулы поедет с подругой отдыхать куда-нибудь за границу. Это ее слова — хочу поехать на самостоятельно заработанные деньги. Конечно, говорит, я не должна была уходить из дома, не предупредив, но если бы, говорит, я бы сказала тебе, мама, ты бы наверняка была против и не отпустила бы меня.

— Вы спросили, как зовут подругу?

— Спросила. Дочь сказала — зачем тебе, все равно ты ее не знаешь.

— Ложь… — вырвалось у Эцуко.

Ёсико огрызнулась:

— С чего это Мисао будет мне лгать? Вы плохо ее знаете, она на такое не способна.

— Но я отчетливо слышала ее голос!

— Вот поэтому я и говорю — хулиганский розыгрыш. А вы купились, вообразили, что звонит Мисао. Я — ее мать, уж я-то знаю ее голос! Все, рассуждать больше не о чем!

И тотчас затараторила, брызгая слюной:

— Между прочим, я побеседовала и с матерью подруги. Она взяла трубку, мы очень мило поговорили. Приличная женщина. Очень приятная, не то что некоторые. Рада, что Мисао поживет у них. Я, говорит, за ней присмотрю, вы не беспокойтесь. Она не знала, что Мисао без спросу ушла из дома, и очень извинялась, что так поздно мне сообщили. Сказала, что девочки работают в ресторане на Басямити. Ресторан первоклассный, и наши дочери не разлей вода, прямо-таки как две сестренки. Мисао очень довольна.

Как-то все это сомнительно…

Нет, нет. Немыслимо! Заграничная поездка? Работа в ресторане? Сестренки? Будь у Мисао такие планы, она бы не стала скрывать от нее.

— Госпожа Каибара…

— Хватит, оставьте меня в покое! — закричала Ёсико.

Соседка, подметавшая перед своим домом, зыркнула в их сторону, точно ее ущипнули. Вылупила глаза.

Эцуко, заставив себя успокоиться, сбавила тон:

— Я уверена, что слышала по телефону голос Мисао.

Ёсико поджала губы и промолчала.

— Мисао позвонила вам около десяти?

— Сколько раз можно повторять! Вы что, глухая?

— Около десяти, да?

Ёсико фыркнула:

— Ну да.

Звонок к Эцуко был около полуночи. Невозможно представить, чтобы за какие-то два часа положение Мисао так круто изменилось.

«Госпожа Сингёдзи — спа…»

Безжизненный, опустошенный голос. Точно доносящийся из бездонного колодца.

— Госпожа Каибара…

Эцуко, вскинув голову, пристально посмотрела на Ёсико. И тотчас поняла, что говорить с ней уже бесполезно.

— Где ваш муж?

Ёсико нахмурилась:

— К чему вам?

— Ваш муж знает, что Мисао ушла из дома?

Щеки Ёсико побагровели от гнева, лицо передернуло. Выдержав паузу, она ответила ледяным тоном:

— Если вас так интересует, мой муж сейчас в заграничной командировке и вернется не скоро. Он очень занятой человек.

Эцуко почувствовала себя беспомощной. Потерпев поражение с матерю, она еще питала надежды на беседу с отцом…

— С ним можно как-то связаться?

— Уж не думаете ли вы, что я сообщу вам номер его телефона? — взвизгнула Ёсико. — Можете сколько влезет считать себя подругой Мисао, но это не дает вам право совать свой нос в мою жизнь! Пожалуйста, больше не надоедайте мне!

И в возбуждении, захлебываясь, выпалила:

— Слава богу, Мисао нашлась. Жива и здорова. Я — ее мать, и могу сама управиться с этой своевольной девчонкой. Мне помощники не нужны. Уходите. Если вы от меня не отстанете, я вызову полицию. А у меня, между прочим, есть родственники, работающие в полицейском управлении.

Дверь с шумом захлопнулась.

14

Делать нечего, оставалось не солоно хлебавши ехать на работу в «Неверленд». Она опоздала на пятнадцать минут.

Вошла. Услышала со всех сторон обычные приветствия. Не имея сил ответить, села за свой стол.

— Что случилось? — Иссики поднялся и подошел к ней. Эцуко никогда не опаздывала, к тому же он наверняка по лицу заметил, что она не в себе.