Седьмой уровень

Саэгуса достал карту.

— На северо-востоке полуострова Босо. Вот здесь, где железнодорожная ветка подходит почти к самому морю. Видите, станция Катадо. Климат прекрасный, море чистейшее, одним словом — райский уголок.

Отложив карту, Саэгуса продолжил:

— Он не стал менять фамилию, оставшись Мураситой, но на практике в результате своего брака стал полноправным членом семьи жены. Отец Киёко владел небольшой терапевтической клиникой в Катадо. Это был обычный провинциальный врач, у которого в приемной и пяти посетителям негде разместиться. Но эта крохотная клиника впоследствии составила ядро Клиники Катадо. И все это дело рук Такэдзо.

Слушая Саэгусу, он взял лежавшую под рукой вырезку из иллюстрированного журнала с большой черно-белой фотографией.

На ней был изображен низкорослый, тщедушный человек с несколько женственным телосложением. Волосы редкие, кожа на тощей шее точно ссохлась и сморщилась. Судя по всему, его запечатлели в момент, когда он выходил из какого-то отеля. За спиной виднелась фигура швейцара. В сравнении с внушительным швейцаром человек на первом плане выглядел каким-то дохляком.

Но именно он и есть Такэдзо Мурасита.

В голове вдруг возникло какое-то темное пятно и тотчас исчезло. Он почувствовал — с этим человеком он встречался. Не помнит где, но встречался.

Он не мог оторвать глаз от фотографии.

— На первый взгляд он не кажется таким уж значительным, не правда ли? — сказал Саэгуса. — Но для жителей Катадо это образец человека, который своими силами добился успеха в жизни. К тому же, он не только сделал головокружительную карьеру, но и прославился своим вкладом в благосостояние города Катадо. Для Катадо, в котором нет никакой промышленности, живущем исключительно за счет сельского хозяйства, такое крупное учреждение, как его клиника, все равно что рог изобилия. Благодаря клинике растет спрос на продукты питания, на бытовые товары. Родственникам, приезжающим проведать пациентов, необходимы гостиницы, да и такси не помешают. Прибывающим на своих автомобилях нужны стоянки и бензоколонки. Разумеется, и сама по себе клиника нуждается во множестве рабочих рук, а когда в одном месте сконцентрировано так много людей, плодятся увеселительные заведения и рестораны. Весь город оживает, и уже банки спешат открыть здесь свои филиалы. Появляется возможность привлекать инвестиции на создание инфраструктуры, на строительство железнодорожного вокзала. В свою очередь растет в цене недвижимость. Одним словом, благодать. Город развивается, пробудившись от многовековой спячки. Население растет, это уже настоящий город, а не точка на карте. И все благодаря Такэдзо Мурасите.

— Город процветает, и следовательно богатеет клан Мурасита?

— Верно. Отдача имеется. Сейчас клан Мурасита, помимо клиники, владеет риэлтерской компанией, автостоянками, гостиницами, ресторанами… Своего рода синдикат. На выборах в городское собрание сталкиваются консервативные и реформистские группировки. Но кто бы ни победил, денежки на избирательную кампанию и тем и другим дает Такэдзо Мурасита. Такие вот дела.

Саэгуса невесело усмехнулся.

— Особняк семьи и роскошное здание клиники стоят на самом высоком месте в городе, в западной его части, взирая сверху на простонародье. Только представьте, этакая цитадель на фоне заката. Я ездил посмотреть, надо сказать — впечатляющее зрелище.

— Вы были в Катадо?

— Был. Я же говорил, что я журналистская мелюзга. После этого громкого убийства вся наша пишущая братия ринулась туда, чтобы докопаться до истины. Я не исключение.

Она, чей взор до сих пор рассеянно блуждал по стене, повернулась на голос Саэгусы.

— Если клан Мурасита обладает таким влиянием, — сказала она, — убийство в «Счастливом приюте» должно было вызвать ужасный скандал, да? Ведь убийца — сын Мураситы, пусть и не родной.

— Совершенно верно, — ответил Саэгуса. — Но Такэдзо Мурасита был просто великолепен! Он принял удар на себя, признав ответственность за преступление, совершенное его пасынком. Не стал увиливать. Устраивал пресс-конференции, выступал по телевидению. «Поскольку это мой сын, спрашивайте с меня!» — заявил он, упал на колени и поклонился до земли. Разумеется, принес глубочайшие соболезнования семьям пострадавших и выплатил более чем щедрые денежные компенсации…

Ему вдруг почудилось, что Саэгуса, как это ни странно, восхищается Мураситой. Во всяком случае, на его взгляд, эпитет «великолепный» применительно к этому человеку был не самым уместным.