Убийца поневоле

– В том числе и от него. Я использую это слово для обозначения явной глупости, которая засела у кого-нибудь в голове. Вы послушайте, как звучит: «У него теперь новая примочка – он хочет жениться». А? Каково? Песня! – восторженно добавил он. – Поэма!

Теперь расхохоталась Настя. Мать в детстве приучала ее к иностранным языкам, Настя умела чувствовать слово, и лингвистические изыскания Бокра были ей понятны и близки. Урка-лингвист. С ума можно сойти!

Проводив гостя, она какое-то время бесцельно слонялась по квартире. Леша еще вчера уехал домой, в подмосковный Жуковский, на сегодня у него назначена встреча с аспирантом. Аналитическая справка по нераскрытым убийствам за пять лет готова, но впереди еще вся суббота и воскресенье, и можно попользоваться Лешкиным компьютером, пока он его не увез.

Каждый месяц Настя готовила для Гордеева аналитические материалы по убийствам и изнасилованиям в Москве, как раскрытым, так и нераскрытым. Пока есть возможность, нужно собрать эти многочисленные многостраничные справки в единый файл, с которым потом можно будет работать. Она подключила сканер и принялась «сбрасывать» в компьютер результаты десятилетней кропотливой работы.

2

Стоя в подъезде напротив дома, где жил Дмитрий Сотников, Лиза нетерпеливо посмотрела на часы. Ну где же он? Занятия в художественной школе закончились два часа назад, а Дима все не идет домой. Сегодня не четверг, но она все-таки стоит здесь и ждет, хотя понимает, что скорее всего он придет значительно позже. Или придет не один. Или не придет совсем. Но она все равно стоит и ждет.

Она вынула из сумки пластмассовую коробочку, достала две таблетки и сунула в рот. Спрятав коробочку, вынула плоскую бутылку, отвинтила пробку и сделала большой глоток. Спиртное уже не обжигало горло, она почти не чувствовала его вкуса. Через несколько минут придет «кайф», без которого она не может обходиться.

Лиза уже давно перестала довольствоваться теми лекарствами, которые в изобилии прописывали ей врачи. Сначала она просто увеличивала количество принимаемых таблеток, обращаясь к разным врачам и от каждого систематически получая рецепты на психотропные препараты. Потом где-то услышала, что хороший эффект дает сочетание таблеток со спиртным. Эффект оказался и в самом деле хорошим, правда, врачи с этим вряд ли согласились бы. Очень скоро она превратилась в вялую и безвольную наркоманку, одержимую идеей отмщения за разрушенное счастье и не интересующуюся больше ничем. «Я могу бросить пить таблетки в любой момент, – говорила она себе, – и я это сделаю, когда все закончится, когда всех четверых не будет на свете. Троих уже нет. Вот скоро не станет четвертого, и я брошу». Она обманывала себя и свято верила в свой собственный обман.

Она уже давно не любила Диму Сотникова, ее страстная, острая влюбленность сначала притупилась, а потом умерла, разъеденная ржавчиной сильных успокоительных лекарств. Но Димка был частью той жизни, и перестать приходить к нему она не могла. Не могла, и все. Лиза понимала, что не нужно приходить, но все равно приходила каждый четверг, скучно отдавалась ему, нетерпеливо ожидая минуты, когда можно будет поговорить об Андрюше, вспомнить его слова, поступки, его стихи. Отец разговоров о сыне не поддерживал, месть убийцам давалась ему слишком тяжело. Мать стала совершенно сумасшедшей и говорила только об Андрюшенькиной душе, которая витает над ними и не находит себе покоя, пока «эти изверги» ходят по земле. И только Дмитрий разговаривал с Лизой о брате так, как хотела она сама, бережно относясь к ее воспоминаниям.

На душе у Лизы лежала огромная тяжесть. Этой тяжестью было сознание того, что не брата она оплакивала все девять лет, а ту прекрасную яркую жизнь, которая не состоялась из-за того, что Андрея не стало.

…Ей было четырнадцать, когда в одно прекрасное утро, идя в школу, она услышала за спиной:

– Смотри, смотри, это же сестра Вакара!

– Того самого?

– Ну да, вундеркинда.

Она обернулась и увидела двух старшеклассниц. Модно одетые, броские красавицы глядели на Лизу с нескрываемым интересом. И еще – с завистью. Подумать только, эти девицы завидовали ей! Ей, Лизе Вакар! Незаметной, ничем не выдающейся, средненькой восьмикласснице. У нее всего-то успехов, что отличные отметки по физкультуре, а по остальным предметам она перебивалась с троечек на четверки с минусом.