Убийца поневоле

«Черт с тобой», – в отчаянии подумал Ерохин и нажал на спусковой крючок. Выстрела никто не услышал.

Он ловко обшарил карманы упавшего на землю сержанта и вытащил записку. На сложенном в четыре раза листочке в школьную клеточку было записано:

«Мужчина лет 35-38, рост примерно 180 см, светло-коричневый плащ, левую руку держит в кармане».

Значит, девица засекла Артема. Хорошо, что эта записка не ушла дальше.

Игорь аккуратно обтер пистолет носовым платком, вынутым из кармана мертвого сержанта, и, держа за ствол, всунул ему в руку.

4

Сурен Удунян – приятели звали его попросту Сурик – широко открыл свои удивительные глаза, придававшие его лицу по-детски невинное выражение.

– Я же не собирался его убивать, – произнес он тоном незаслуженно обиженного ребенка. – Может, он и не умер вовсе, просто потерял сознание.

– Ты сам сказал, что этот мужик умер, – недовольно возразил Артем Резников, машинально поглаживая повязку на левой руке. Обваренная крутым кипятком кисть все еще болела, но он старался не обращать внимания на боль.

– Ну, мне так показалось, – невозмутимо сказал Сурик, еще шире распахивая огромные миндалевидные глаза, при этом концы длинных густых ресниц почти коснулись красиво очерченных бровей. – Я же не доктор, мог и ошибиться. Пульса вроде не было.

– Вроде, вроде, – передразнил его Артем. – Ты что, сильно ему врезал?

– Да не бил я его. Зачем мне? Все как обычно: подошел сзади, схватил за шею одной рукой, другой залез в карман, а ногой в это время подсечку сделал. Все тихо и без звука, прием отработанный. А он как-то странно всхлипнул и обмяк. Кто его знает, может, и не помер.

Сурик медленно опустил веки, словно притушив льющийся из глаз мягкий свет, делающий лицо чистым и добрым. Губы сжались, четче обозначились складки в углах рта. Теперь перед Артемом сидел циничный и безжалостный убийца.

– Ты что-нибудь взял у него?

– Зачем мне? – не поднимая глаз, повторил Сурик свою излюбленную фразу. – Место хорошее, тихое, кругом ни души, темно, поздно. Документы быстренько переснял и на место положил.

– Наследил, поди?

– Не маленький. – Ресницы снова взметнулись вверх, лучистые светлые глаза глянули с обидой.

– Ладно. Так что в документах интересного?

– Беркович Станислав Николаевич, 1957 года рождения, москвич, холост, заведующий лабораторией в каком-то хитром КБ, какой-то цветмет, хрен поймешь!

– Козел, – злобно процедил сквозь зубы Артем. – Запомнить не мог?

– Зачем мне? – спокойно пожал плечами Сурик. – Фотографии я тебе принес, сам прочитаешь.

– Давай сюда, – протянул руку Артем.

– Сейчас, спешу и падаю.

– Чего ты хочешь?

– Извинений хочу, Артем-джан, – протянул Сурик противным елейным голоском, нарочито утрируя акцент.

– За что? – изумился Артем.

– За «козла», Артем-джан, за «козла». Я у тебя за работу деньги получаю, а не за то, чтобы оскорбления выслушивать. За оскорбления плата по отдельному тарифу.

Ресницы Сурика опустились вниз, и снова Артем увидел перед собой страшное холодное лицо.

Сидящий справа от Сурика Игорь Ерохин молча жевал свой шашлык, с интересом наблюдая за собеседниками. Сразу видно, что Артем – из фраеров, на зоне не был, нар не нюхал, и дружки у него, видать, всю жизнь были из «чистеньких». Нельзя «козлом» обзываться, нехорошо это, за «козла» ведь и ответить можно. Вон Сурик-то сразу отреагировал, хорошо еще, что в руках умеет себя держать, сидит спокойно, улыбается. Другой на его месте уже вскочил бы, стол опрокинул, нож выщелкнул да заорал: «За козла ответишь!»

Игорь понял, что пора вмешаться. Артем явно не врубается в ситуацию, а Сурик не отступится, хоть и знает, что Артем с блатными порядками незнаком, но гонор в заднице играет. Ерохин резко поднял руку, подзывая официанта.

– Замени, будь добр, две порции, остыли уже.

– Слушаюсь, – кивнул официант. – Вам тоже принести?

– Шашлык не хочу. Принеси что-нибудь легкое, рыбу или овощи.

– Сейчас сделаю, – официант почти бегом помчался выполнять заказ. Эти трое были постоянными клиентами, им грех не угодить, тем более что «сверху» дают почти полсчета.

Игорь глянул на часы.

– Сурик, проверь, пожалуйста, на входе, там человек должен дожидаться.

Удунян молча поднялся и пошел через весь зал к выходу. Резников проводил его задумчивым взглядом и повернулся к Игорю: