Контроль

Загоняют эшелоны поздно вечером. Стоят они на станции до рассвета. А с рассветом оцепляют станцию, загон и могильники конвоем…

8

Растянул меха гармонист, и грянула песня:

• Как нас обнимала гроза…

И подхватили:

• Тогда нам с тобою сквозь дым улыбались
• Ее голубые глаза.

Обыкновенные люди. Романтики. Скромные герои. Делают важное дело. Стреляют врагов. Чем больше настреляют, тем быстрее наступит светлое будущее. Их незаметный героический труд – это борьба за счастье всего человечества. За мир на земле.

Хороший вечер. Тут на спецучастке летом, как в санатории, семьи руководящего состава НКВД живут. Тут и руководство областное отдыхает: секретари обкома, прокурор, товарищи из облисполкома. С семьями. Каждый вечер на поляне возле реки все общество собирается. Уху вечерами варят, раков. Пиво холодное прямо из бочки. Так пиво и называется «Жигулевское».

Жены чекистов Настю сразу в свой круг приняли. Запросто.

Запретил Бочаров про Настю сплетничать. И не сплетничают. Тут женщины особые. Понимают: болтни лишнего…

Так что не болтают. Но знают: прислал товарищ Сталин девчонку готовиться к убийству самого Франко. Или Троцкого. Нет, конечно, не Троцкого. Учит она, говорят, испанский язык – это против Франко. Троцкий ведь в Мексике живет. Если бы мексиканский язык учила, то тогда понятно…

И женам партийных руководителей – глазами: вон та, глазастенькая. Это которая? Да вон же. Это та самая? Да как же на такое дело такую тощую? Генерал Франко вон какой жирный. Справится ли? Тщщ…

Согрелась Жар-птица у стога сена, слушает разговоры вокруг, улыбается своему чему-то. Качнулись синие жигулевские утесы за Волгой, задрожало мягко черное небо, и полетела Жар-птица в прекрасную страну, в страну будущего, где люди будут честными и добрыми, даже честнее и добрее, чем сейчас…

9

И решила Настя, что нет тут никакого заговора. Нет и все. Просто ищет она заговоры и хочет найти, а тот, кто ищет, тот всегда находит. Это из наших песен известно. Нет заговора на спецучастке Куйбышевского управления НКВД. Не могут такие добрые, такие честные люди устраивать заговор против власти рабочих и крестьян, против товарища Сталина, который власть народа защищает от примазавшихся проходимцев.

Подсел Бочаров.

– Ну как тренировки?

– Хорошо.

– Не помочь ли чем?

– Нет, спасибо.

– А знаешь, Жар-птица, тебя сегодня видели возле загона.

– Знаю.

– Ты, конечно, не догадываешься, зачем в загоне шкафы стоят. А у нас поверие: если кто из непосвященных эти шкафы увидит, то жить ему недолго. Человек может увидеть такие шкафы только раз в жизни и тут же должен умереть.

– А как же вы и ваши люди?

– Ко мне и моим людям это не относится. Мы – посвященные. Нам тайна шкафов доверена. Мы работаем с этими шкафами. Это, так сказать, наше средство производства. Потому это поверье нас как бы не касается. А вот тот, кому эта тайна не доверена, умирает быстро после того, как такой шкаф увидит.

Нехорошее лицо у Бочарова. И глаза нехорошие. Говорят, что существуют в природе черные бриллианты, так вот глаза у него именно такие: черные, холодные, сверкающие. Такими глазами хоть стекло режь. Сатана сатаной. От одного взгляда опрокинуться можно. Представила Настя, что попала клиентом к Бочарову в пыточную камеру на следствие. Передернуло ее.

И тон Бочарова нехороший. Сказал одно, а слышится в словах угроза откровенная: «Пришла ты к нам на спецучасток с важной бумагой. Но не выйдешь отсюда. И бумаги не помогут. Так что бегай по лесам, прикидывайся диверсантшей, вынюхивай, ничего не вынюхаешь».

Улыбнулась Настя Бочарову улыбкой очаровательной:

– Товарищ старший майор государственной безопасности, я – посвященная. Я – такой же исполнитель, как и вы. Знаю, для чего шкафы предназначены. Сама с ними работала. Правда, не на вязании, а на исполнениях. Техника у нас везде стандартная: знаете, ложбинка там, где шея с черепом сходятся…

Хотела Настя добавить: «Тут у вас чекисты людей стреляют, а мы у себя – чекистов». Но не стала Настя такого добавлять. Просто подарила Бочарову еще одну улыбку лучезарную.

Отошел старший майор государственной безопасности. Сам себя ругает. Думал пугануть девочку так, чтобы отбить охоту тайны НКВД вынюхивать. А она не испугалась.

Любого встречного взглядом, жестом, действием давить надо. Всегда. Так старший майор государственной безопасности и делает. Давит. Попробовал и против сталинской контролерши – не выгорело. И решил для себя: один – ноль. В ее пользу. И не такая она наивная дурочка, как может показаться.