Смерть в «Ла Фениче»

Когда Брунетти снова сошел на пристань, у него просто не было выбора, кроме как идти вперед, пока он не уперся руками в стену. Касаясь ее пальцами, он двинулся вдоль шеренги домов, тянущихся вдоль береговой линии — туда, где, как он помнил, находилась арка, ведущая во внутренний дворик. Как только фасады расступились, он свернул в проход, не совсем уверенный, что это — Корте-Моска. Прочесть название он не мог, хоть оно и было выведено на стене чуть ли не над самой его головой.

Влажность усилила кошачий дух, а холод сделал его острее. Мертвые растения палисадника накрыло одеяло тумана. Он постучал в дверь, потом погромче, и услышал, как знакомый голос отозвался из глубин дома.:

— Кто там?

— Комиссар Брунетти.

И снова он слушал медленный, сердитый скрежет металла о металл, пока отодвигались дверные засовы. Синьора Сантина потянула дверь на себя, но та настолько разбухла от сырости, что застряла на полпути, упершись в неровный пол, и хозяйке пришлось поддернуть ее кверху. В том же пальто, теперь застегнутом на все пуговицы, даже не поинтересовавшись, чего ему надо, синьора только отступила в сторону — ровно настолько, чтобы пропустить гостя, — и с грохотом захлопнула дверь у него за спиной. И снова тщательно задвинула все засовы, прежде чем провести его по узкому коридору. Он прошел на кухню и сел у керогаза, а она чуть замешкалась, подтыкая половики обратно под дверь. Потом прошаркала к своему креслу и рухнула в него, чтобы тут же закутаться в разложенные наготове пледы и одеяла.

— Опять явились.

— Да.

— Чего вам надо?

— Того же, что и в прошлый раз.

— Вы про что? Я старая и ничего не помню, — но живой блеск ее глаз это совершенно опровергал.

— Я хотел бы кое-что узнать о вашей сестре.

Она даже не спросила, о которой.

— Что именно?

— Поймите, я вовсе не хотел бередить ваши раны, синьора, но мне нужно узнать побольше о Веллауэре, чтобы понять причину его смерти.

— А если он заслужил свою смерть?

— Синьора, мы все ее заслуживаем, но не людям предрешать ее сроки.

— Да ладно вам, — она издала сухой смешок — Иезуит вы, вот и все. А кто решил, когда умереть моей сестре? И какой смертью? — Ее гнев, внезапно разгоревшись, так же быстро погас. — Что же вы хотите знать?

— Мне известно о вашей с ним связи. Я знаю, что он был отцом ребенка вашей сестры. И знаю, что она умерла в Риме в тридцать девятом.

— Не просто умерла. А истекла кровью, — проговорила она мертвым, обескровленным голосом. — Истекла кровью в гостиничном номере, куда он запихнул ее после аборта и потом даже не зашел навестить.

Мучительная старость отступала перед мучительными воспоминаниями.

— Когда ее нашли, она уже сутки пролежала мертвая. А то и двое — до того, как я об этом узнала. Я была под домашним арестом, но друзья пришли и всё мне рассказали. Я выбежала из дому. Мне пришлось ударить полицейского, сбить его с ног и пнуть в лицо, чтобы убежать. И все-таки я покинула дом. И ни один человек, ни один из тех, кто видел, как я его пинаю, даже не остановился ему помочь. Я пошла вместе с моими друзьями. Туда, к ней. Все необходимое уже было сделано, и в тот же день мы ее похоронили. Без священника, она же умерла неподобной смертью, мы просто закопали ее. Могилка была такая маленькая. — Ее голос пресекся от подступивших картин минувшего.

Он и прежде видывал такое, и не раз, так что ему хватило опыта промолчать. Вот сейчас слова нахлынут снова, и она уже не сможет остановиться, пока не выговорится до конца. Он терпеливо ждал, вместе с ней проживая прошлое.

— Мы нарядили ее во все белое. И закопали в этой маленькой могилке. В такой крохотной ямке. После похорон я пошла домой и меня арестовали. Но я уже была под арестом, так что это дела не меняло. Я спросила про того полицейского, сказали, он в порядке. Я извинилась перед ним, когда мы потом увиделись. После войны, когда в город пришли союзники, я месяц прятала его в подвале, пока не пришла его мать и не забрала его. Мне его не в чем винить, и зла на него я не держу.

— Как это все случилось?

Она посмотрела на него в замешательстве, она искренне не понимала.

— У вашей сестры с Веллауэром.

Облизав губы, она уставилась на свои корявые пальцы, еле видимые из-под шали.

— Я их познакомила. Он слышал, с чего начался мой путь певицы, и когда обе сестры приехали в Германию на мои гастроли, он попросил меня познакомить его с ними — с Кларой и маленькой Камиллой.