Городской тариф

- Что это? - с недоумением спросил Илья. - Домашнее порно? Твои ученики решили тебя развлечь? Или оскорбить?

- Это мой муж, - коротко ответила Наталья и нажала кнопку «стоп» на пульте. - Дальше можно не смотреть. И так все ясно.

Она сама удивилась тому, что не заплакала, не закатила истерику. На нее навалилось тупое безразличие, смешанное с отвращением. Она столько лет боялась уйти от Павла, которого не любила, потому что не считала себя вправе обидеть человека, который так хорошо к ней относится и в этой ее нелюбви, в сущности, совершенно не виноват. А он развлекался с какими-то пошлыми девками и таскал всю эту грязь домой. Наташа все прислушивалась к себе, пытаясь нащупать в душе хотя бы признаки отчаяния и ужаса, которые должны, по ее представлениям, охватывать любую приличную женщину, обнаружившую, что ее горячо любимый муж, в верности которого она была столько лет уверена, изменяет ей таким примитивным и грубым способом, да еще в групповухе, но муж не был на самом деле горячо любимым, не был уже давно, а может быть, и вообще никогда, и в голову почему-то лезло совсем другое: ощущение душной тупой скуки, которое преследовало ее все тринадцать лет супружества и особенно остро чувствовавшееся по выходным дням, а еще по ночам. Ей не о чем было разговаривать с Павлом, ему не интересны были ни книги, которые она читала, ни ее мысли, ни ее школьная служебная жизнь, а о своей работе он тем более не собирался ей рассказывать. Ему нужны были горячая обильная еда, чистота в доме и приведенная в порядок одежда, а также регулярный секс, затейливый, разнообразный и долгий, который совершенно не интересовал саму Наталью. Она вовсе не была холодной или неумелой ханжой, просто по природе своей не могла испытывать радость в объятиях мужчины, который ей скучен и, в сущности, совсем не нужен. И каждый раз она старательно выполняла то, что принято именовать супружеским долгом, пряча ту самую душную тупую скуку и притворяясь, ибо считала, что коль сама совершила ошибку, то должна сама же за нее и расплатиться. Никто не заставлял ее выходить замуж за Павла Седова, никто, она сама поспешно приняла его ухаживания и поощряла «серьезные намерения», потому что боялась не выйти замуж и остаться старой девой, что было бы совершенно, по ее представлениям, неприлично. Ей и в голову не приходило, что при ее красоте без поклонников она не останется и среди множества кавалеров когда-нибудь окажется тот, без которого ей будет невозможно жить. Она струсила, выскочила замуж за первого же, «кто позвал», и теперь должна расплачиваться за свою девичью трусость. И вдруг выяснилось, что Павел в ее жертвах не больно-то и нуждался, жил какой-то своей веселой мужской жизнью, спал с непотребными девками, и от этого Наталья чувствовала себя особенно униженной. Ей никогда не приходило в голову, что мужчины и женщины суть существа, устроенные принципиально по-разному. Женщина, как правило (хотя бывают и исключения), не может хотеть мужчину, которого не любит; мужчина же, с точностью до наоборот, не умеет любить женщину, если он ее не хочет. Ибо в генетической памяти мужчин тысячелетиями закреплялась модель победителя, завоевателя и обладателя: не победишь мамонта, не убьешь его, не принесешь добычу к своему очагу - твоя женщина и потомство останутся без пропитания; не завоюешь соседнее племя, не отберешь у него леса для охоты - результат тот же. А женщина, дабы взрастить потомство, должна выбрать именно победителя, который будет регулярно поставлять мясо к семейному очагу. Выбрать и принадлежать ему. То есть сделать так, чтобы он ее захотел. Быть привлекательной, соблазнительной. Будет хотеть - потом, глядишь, и полюбит. Закрепится, так сказать, возле ее очага. Мужчина же, обнаружив объект желания, старается смотреться победителем, дабы сей объект его захотел в эротическом аспекте. Для первобытного и даже рабовладельческого уклада модель эта выглядит вполне гармоничной, и, хотя сам уклад с тех давних пор сильно переменился, генетическая память почти не ослабела, ведь подумать страшно, сколько тысячелетий она формировалась и закреплялась, разве ж можно надеяться, что она так быстро сойдет на нет. Она и не сошла. Потому и сегодня женщине сперва нужно признать мужчину хоть в чем-то превосходящим ее саму, умом ли, душевными качествами, ловкостью, талантами или богатством, или еще чем, а уж потом она начинает хотеть принадлежать ему, то есть включается сексуальный компонент. Мужчина же может хотеть и с удовольствием проводить время в постели с огромным количеством женщин независимо от их прочих характеристик, ибо характеристики эти ему, мягко говоря, по барабану. Сексуальное влечение у него первично, а душевная привязанность возникает уже потом. Или не возникает совсем.